НЕСЛАДКИЙ СОН ВЕРЫ ПАВЛОВНЫ

(ПОСЛЕРОЖДЕСТВЕНСКИЙ РАССКАЗ)

В "букете" реформ, предложенных руководителем России, реформа государственной службы сегодня не кажется самым заметным и ярким "цветком". От успеха пенсионной реформы зависит будущее всех россиян, работающих по найму в возрасте от 18 до 45 лет. Быть или не быть эффективному коммунальному хозяйству и во сколько содержание последнего напряжет карманы граждан определит исход реформы ЖКХ. Яростные споры вызывает уже начинающаяся реформа энергетики - одни видят в ней угрозу национальной безопасности, другие - едва ли не единственный путь спасения энергетической отрасли. Не только у людей в погонах на устах реформа военная - ведь служба в армии предстоит чьим-то сыновьям, братьям, возлюбленным... А вот о том, что такое реформы госслужбы, с чем ее едят и зачем она нужна - на этот вопрос вряд ли ответит хотя бы один-два из ста опрошенных взрослых граждан страны. Более того, мало кто знает, что подобная реформа предстоит.

Между тем, данная реформа является ключевой. Михаил Дмитриев, первый заместитель министра экономического развития и торговли РФ, выступая перед региональными журналистами на семинаре клуба "Из первых уст", проводимом в рамках проекта "Открытая Россия", представил несколько диаграмм. Из них следовало, что размеры ВВП, т.е. богатства различных государств мира находятся в прямой пропорции с эффективностью правительства, госаппарата. Россия по этим показателям пока что посередине. Есть еще одна зависимость. Чем беднее страна, тем выше в ней уровень продажности, коррумпированности чиновников. Причем, по части коррумпированности "середнячок" Россия даже поближе к аутсайдерам-беднякам.

В чем тут дело?Богатые страны могут "наладить" эффективный и неподкупный государственный аппарат? Либо корыстолюбие и некомпетентность порождают нищету и развал? В любом случае, проблемы государственной службы требуют самого пристального внимания. Правительство предлагает ряд мер. Насколько они адекватны, дадут ли ожидаемый эффект? Попытаемся представить, что получится, если исполнятся планы облеченных властью мужей. Итак, вообразим следующую ситуацию.

Вера Павловна, заместитель начальника контрольно-измерительного департамента, готовилась отойти ко сну. Сказав доброе слово кошке, строгое - по телефону - зятю, и очень суровое - любознательному мужу, опять втихаря залезшего с домашнего "ком-па" на сомнительный сайт в Интернете, руководящая дама отправилась на покой. Завтра Вере Павловне предстоял напряженный день. С утра они собирались поправить прикус в стоматологической поликлинике, получить зарплату, сделать массу других полезных и приятных дел. Задачей же N 1 являлась беседа с шефом - Ермолаем Рудольфовичем, относительно трудоустройства племянницы Юлечки, недавно заочно окончившей экономический факультет Академии Промышленного Пчеловодства, на открывшуюся вакансию главного специалиста в один из отделов департамента. Вера Павловна терпеть не могла просить одолжений, но родственный долг, сами понимаете... Впрочем, она не сомневалась - в такой безделице шеф ей не откажет.

Нервы у Веры Павловны были крепки, совесть незамутнена. Засыпала она без снотворного, просыпалась без будильника. Первым пунктом ее дневного маршрута была поликлиника. Вообще-то Вера Павловна не жаловала лечебное заведение, но за ним было издавно закреплено их ведомство. Единственным специалистом, работающим в поликлинике, из тех, кому Вера Павловна доверяла, был Роберт Соломонович. Того же мнения придерживались и многие другие пациенты, поэтому время приема Роберта Соломоновича расписано было не по часам, а по минутам. Конечно, приходилось подносить мастеру презенты, но не идти же к участковому зубодеру!

Вере Павловне назначено было на 9.25. В 9.15 она подошла к окошку регистратуры. Но сидевшая там девица никак не могла найти ее карточку. Прибежала другая девица. Стали рыться в картотеке вдвоем. Потом принялись искать в компьютере. Но и в электронной базе данных гражданки Гуляйняньчук Веры Павловны никак не было обозначено. В крайнем возмущении Вера Павловна поспешила к главврачу - до 9.25 оставалось 3 минуты.

Главврач при ее появлении удивленно вскинул брови, как будто не ожидал увидеть. - "Вера Павловна, какими судьбами?" - "То есть? Мне назначил Роберт Соломонович на 9.25, пришла - и на тебе: потеряли мою карточку и в компьютере стерли..." - "Помилуйте, Вера Павловна, вы же ведь сами отказались от наших услуг. Предпочли стоматологический салон на Брюховецкого". - "На Брюховецкого я бы предпочла, но там же дорого..." - "Вера Павловна, - главврач начал терять терпение, - отныне вы сами можете распоряжаться целевыми средствами на свое медобслуживание. И, насколько помнится, уважаемая, вы заявили, что лучше пускай вам лечат зубы на Брюховецкого - хотя сколько-то там доплатите, зато классный специалист обслужит свободно, в любое время. Мы бы и рады иметь вас пациентом, от этого, сами понимаете, зависит наша зарплата, но - насильно мил не будешь", - медработник развел руками. Вера Павловна была ошарашена.Конечно, она предпочла бы салон на Брюховецкого, но когда ж мечта ее успела сбыться? Всю дорогу до места работы Гуляйняньчук усваивала полученную информацию. И, проходя просторный департаментский вестибюль, даже забыла ответить на приветствие вахтерши, чем пожилую женщину обидела.

Контрольно-измерительный департамент располагался в четырехэтажном здании. Кабинет Веры Павловны находился на втором. Пройдя по знакомому коридору, она подошла к двери, на которой вместо таблички со своей фамилией увидела совершенно другую: "ООО "Приколор". А за дверью, прямо на столе, за которым раньше пребывала секретарша, сидел некто бородатый, оравший в трубку какому-то Толе, чтобы тот перевел деньги за ананасовый компот не позднее восьмого, иначе его братаны покоцают. На вопрос Веры Павловны, что он здесь делает, бородатый ответил: "Бизнес ведем, а что?" "Так я же здесь..." - ничего не понимая, ответила замначальника департамента. Бородатый, еще раз пригрозив Толе штрафными санкциями, положил трубку и мирно улыбнулся. "Вы, наверное, из КИзДа? Ваши теперь все там, - он ткнул в потолок. - Первые два этажа под офисы сдали. Болела, небось, не в курсе".

Вера Павловна кивнула и тихонько прикрыла дверь, также тихонько поднялась на третий этаж. Выяснилось: ее новый кабинет там и он гораздо теснее прежнего. И теперь ей не положена секретарша, которую, оказывается, уволили по сокращению штатов.

Малость придя в себя, Вера Павловна направилась в бухгалтерию. Конечно, она была из тех, кто раньше думает о Родине, а потом о себе. Но зарплата - дело святое. К тому же ей не терпелось узнать у главбуха Сергея Макаровича, кому приспичило сдавать в аренду этажи.

"Не слыхали разве, Вера Павловна? - ответил главбух. - Сейчас кампания идет такая... Аппарат сокращают, помещения под офисы сдают. В министерстве Грефа вон даже три этажа сдали. Администрации Президента и той пришлось потесниться. Распишитесь, пожалуйста", - Сергей Макарович пододвинул расходный ордер.

Вера Павловна посмотрела на число, проставленное в ордере, обозначающее причитающуюся ей сумму. Потом на главбуха. Потом опять на число. На лице ее было выражение, как у футболистов из рекламного ролика компании сотовой связи, которые после перерыва увидели "украденный" счет на табло. "Это что?" - дрожащим голосом спросила Вера Павловна. "Это вам получать". - "Мне-е?" - "Ну, вот, смотрите, - Сергей Макарович стал загибать пальцы, - оклад вам три с половиной тысячи..." - "С-сколько?" - "Три с половиной... Затем мелкие надбавки - там, за выслугу, за звание... Основная надбавка - за эффективность, по итогам последнего полугода работы. У вас она составила 20% из возможных, напомню, пятисот. Итого получается... Минус подоходный, пенсионный взнос, то да се... Аванс четыре тысячи вы выписывали. Значит, вот это вам и получать". До глубины души потрясенная, Вера Павловна что-то чиркнула в расходнике, взяла со стола выложенную Сергеем Макаровичем горсть монет и, так и зажав их в ладони, пошатываясь, вышла в коридор. Где наткнулась на старшую референтку Олю Настасьину.

"Вера Павловна, миленькая, - прощебетала сияющая Оля, - приходите в субботу на новоселье".- "Новоселье?" - "Да! Мне квартиру дали!" - и она побежала дальше летящей походкой счастливой двадцатипятилетней девушки, а Вера Павловна стала собирать рассыпавшиеся монеты, выпавшие из разжавшейся руки, заторможенно размышляя: "Квартиру... дали... Кто дал?.. Зачем дал?"

"Я не понимаю, Ермолай Рудольфович, объясните мне, - возмущалась Гуляйняньчук, войдя в кабинет шефа, - почему Настасьиной квартиру, а мне - вот это?" - она предъявила на ладони жалкие рубли. Шеф потер симпатичную лысину. "Ну, видите ли, Вера Павловна, Настасьина молодой специалист, прекрасно себя зарекомендовала. И она - приезжая". - "Ну и что?" - "Значит, мы должны обеспечить ей равные права со служащими, живущими в нашем городе. Таков порядок распределения жилищных субсидий, знаете не хуже меня - (Вера Павловна не представляла о чем говорит шеф). - Что же касается начисленного вам заработка... Задачей нашего департамента является, как известно, измерение и контроль налогооблагаемой базы предприятий. А также прогнозы возможности ее, базы, изменений. Так вот: за последние полгода налогооблагаемая база предприятий, которые курируют подчиненные вам, как моему заместителю, структуры, снизилась на 9%. Прогнозы не оправдываются. В конце концов, вы и нас подставляете, Вера Павловна. Сейчас ведь не прежние времена, бюджетные ассигнования просто так не даются. Все ориентировано на конечный результат, на эффективность... Нам еще надо доказывать и доказывать необходимость существования КИзДа. А то разгонят нашу лавочку к чертовой матери..."

Вере Павловне стало неприятно. Оказывается, она еще кого-то и подставляет. Однако она привыкла доводить начатое до конца и потому завела речь о трудоустройстве хорошей девушки Юли. Но шеф нервно замахал руками, сказав, что это не к нему. "А к кому же, Ермолай Рудольфович?" - недоуменно спросила заместитель. - "Как к кому? К аттестационной комиссии. Вы же знаете порядок: объявлен конкурс... пусть представляет свою кандидатуру. Пройдет - пожалуйста. А повлиять я никак не могу: наших там только двое - Гопчинский и Сопчинский. Как и в наблюдательном совете. Да, кстати! - шеф хлопнул себя по лбу и застыл скорбным изваянием. Затем зачастил трагическим шепотом: - Сегодня ведь заседание совета, посвященное вам, в шестнадцать ноль-ноль". - "Посвященное мне?" - тоже шепотом переспросила Вера Павловна. "Ну да, по тому делу. С фирмой "Вот те на". Вы ведь возглавляли комиссию, которая ее проверяла?" - "Возглавляла. Ну и что?" - "Как что? Ведь один из учредителей "Вот те на" - ваш зять Берлиоз". - "И что из того, что он мой зять? - все еще не въезжала Вера Павловна. - Вы хотите сказать, я что-то с этого поимела? Как-то повлияла?" - "Да уже сам факт, что он ваш зять, а вы были председателем комиссии, проверявшей учрежденную им фирму, означает конфликт интересов ваших и государственных. Вы должны были задекларировать это. Но вы этого не сделали! - шеф опять стал растирать лысину, оставляя на ней следы пальцев. - Да, неважны ваши дела, неважны. В совете двое наших Гопчинский и Сопчинский, еще председатель - Тихомудров из министерства. И трое от этих... общественных организаций. От Союза Предпринимателей, от Союза Потребителей и от экологического фонда "Ваше здоровье." - Шеф резко опустил руки, ударив ими по столу. - В общем, ни пуха вам ни пера!"

Позабыв ответить "К черту!", Вера Павловна вышла за дверь. Остаток дня прошел как в тумане... И вот она уже в большой комнате, на красном ковре, и шесть человек вещают ей скверные вещи. Дескать, такая она и сякая, уже четырежды ее решения совет обжаловал - по заявлению граждан, одно, правда, оставил в силе, но заявитель обратился в суд, который еще неизвестно, что постановит (а вот ей, Вере Павловне, решение совета в суде оспаривать нельзя). Еще она какой-то документ, не снабженный грифом секретности, отказалась кому-то дать для ознакомления. И, наконец, верх безобразия - возглавляла проверку фирмы родного зятя и никому про это не сказала.

После тяжких упреков, на которые не скупились даже Гопчинский и Сопчинский, Веру Павловну попросили подождать вердикта за дверью. Она слышала разговоры на повышенных тонах в комнате, слышала стук своего сердца. Через полчаса ее пригласили войти.

"Наши мнения разделились, - объявил председатель, - трое были за то, чтобы вас безоговорочно уволить. Но три других члена совета считают такое наказание чрезмерным. Пока мы пришли к компромиссному решению. Вы, Вера Павловна, отстраняетесь от исполнения своих обязанностей до тех пор, пока не будет установлено, нанесли ли ваши действия, связанные с фирмой "Вот те на", ущерб государству. Думаю, проверка продлится недолго - всего три - четыре недели".

Не помня себя, Вера Павловна вышла из комнаты заседания. Напряжение и обида были слишком велики... несчастная женщина разрыдалась.

"Верочка, Верочка, что с тобой?!" - разбуженная толчками в бок Вера Павловна открыла глаза. Рядом лежал обеспокоенный муж. Неяркий свет ночника освещал спальню. И тут Вера Павловна, может быть, впервые в жизни поняла, что такое счастье. Правда, слегка пожалела, что будет по-прежнему лечить зубы у Роберта Соломоновича, а не в стоматологическом салоне на Брюховецкого. А также подумала, что оклад 3,5 тысячи с прибавлением 500%-й надбавки - это даже больше того, что она получает сейчас

Будет ли сон Веры Павловны в руку? Многие из увиденных ею нововведений, безусловно, необходимы. Это касается прежде всего постановки на первый план принципа эффективности работы государственных служащих, организаций, их нацеленности на конечный результат. Давно говорят об ограничении штатов госаппарата, которые все растут и растут, в то время, как население страны сокращается. Эксперимент с конкурсным отбором кадров учреждений уже проводится в регионах Приволжского федерального округа. В совершенствовании, безусловно, нуждается и система социальной защиты госслужащих. Некоторые сомнения вызывают наблюдающие или контролирующие органы наполовину состоящие из представителей общественных организаций: они напоминают комитеты народного контроля с не вполне ясными полномочиями.

В любом случае, воплощение в жизнь планов правительства, касающихся реформы госслужбы - дело не завтрашнего и даже не послезавтрашнего дня. Михаил Дмитриев в своем выступлении подчеркнул, что время проведения реформы рассчитано на целое поколение. "Мы вступаем в непознанную сферу, - сказал первый заместитель министра Грефа, - мы даже не представляем, как предложенные меры належатся на историческую культуру российского чиновничества, культуру, которой не одна сотня лет".