ОПЕРАЦИЯ "ПРЕЕМНИК"

По мнению политолога Александра Ципко, легитимные институты преемственности власти в России так и не созданы.

До новых президентских выборов в России остается ровно год. В их исходе практически никто не сомневается. Не было особых сомнений и три года назад, когда страна готовилась юридически подтвердить возложенные на Владимира Путина его предшественником Борисом Ельциным полномочия руководителя государства. Однако чем ближе новые выборы, тем больше приходится задумываться о природе отсутствия этих сомнений. Получается, что либо заложенный Ельциным механизм преемственности власти оказался столь могучим, что на ближайшие восемь лет предопределил политическое развитие России, либо, напротив, произошла ловкая подмена этого механизма, что в итоге привело к устранению принципа демократической состязательности различных политических сил, претендующих на верховную власть. Об этом - беседа с доктором философских наук политологом Александром ЦИПКО.

Писатель Карпов в недавнем интервью "Трибуне" признался, что подарил Владимиру Путину свою новую книгу "Генералиссимус" с авторской припиской: "Может быть, пригодится..." Как вы думаете, может, он намекнул президенту на то, что народ заждался сильной руки и в этом и заключается механизм усовершенствования государственной власти?

- Я думаю, что все нынешние разговоры с пиететом о Сталине подсознательно вызваны удручающим состоянием российской государственности и опасением за ее окончательный распад. Ведь распался же могучий Советский Союз, который опирался на три громадных славянских этноса и который во многих отношениях как государство был сильнее, чем Российская Федерация. А ощущение кризиса государственности в современной России усугубляется сложными социально-экономическими противоречиями, нерешенными политическими проблемами внутри страны, включая Чечню. И на этом фоне появление комплекса утраты сильного государства - вполне закономерное явление, которое заставляет по-новому взглянуть на ушедшую эпоху отца всех народов. Но это очень необъективный и сугубо эмоциональный взгляд. Тогда уж давайте вспомним жившего до новой эры мыслителя Платона, который в точности описал тот классический тип диктатора, обуреваемого манией подозрительности, к которому принадлежал и Сталин. Конечно, нельзя отрицать очевидных заслуг Сталина в деле укрепления империи, ее границ и властной вертикали. Но очевидно, что вождь прежде всего подразумевал заботу о сохранении своей! собственной неограниченной власти. Отсюда болезненное, граничащее с паранойей, недоверие к ближайшему окружению, боязнь отравления, дворцовых заговоров. Руководитель с таким менталитетом вряд ли мог всерьез думать о будущем страны, которое будет уже без него. И едва ли Сталин, как утверждают иные современные историки и писатели, задумывался о преемнике.

- По воспоминаниям сталинского окружения, на смертном одре Иосиф Виссарионович якобы решился заговорить о преемнике, но речь его уже была бессвязна и потому расслышать удалось только одно слово - "Бог".

- Эта легенда сейчас модная. Но на самом деле была, конечно, какая-то идея смены поколений. Вспомнить хотя бы, что после знаменитого XIX съезда партии Сталин учредил институт президиума ЦК КПСС и Политбюро, где появилось множество молодых функционеров. К слову сказать, этим нововведением были очень недовольны и Молотов, и Коганович, и Хрущев, и Маленков. У старой гвардии появились реальные соперники. Но, как ни странно это звучит, механизм преемственности власти по-настоящему был сформирован именно при Хрущеве. Это произошло в результате того, что Никита Сергеевич сделал Центральный Комитет наиболее сильной и влиятельной корпоративной структурой.

- Но Хрущев был отстранен от власти и предан своим преемником порицанию за промахи в экономической политике и партстроительстве. Если это можно назвать реальным механизмом преемственности, то для Никиты Сергеевича он вышел боком...

- Для Хрущева да. Но благодаря этому механизму во главе государства не мог оказаться случайный человек. Преемником мог стать только член Политбюро ЦК, прошедший все ступени партийно-властной вертикали, обладающий достаточным государственным опытом. В свою очередь избрание членов Политбюро происходило только на съезде партии. То есть была сформирована абсолютно четкая и легитимная система преемственности с множеством страховочных поясов. В этом смысле действовавший при тоталитарной советской системе механизм преемственности власти представляется более рациональным, чем нынешний российский.

- Понятно, что на смену Брежневу могли прийти только такие видные партийцы, как Андропов или Черненко, но не мог прийти, например, завотделом Ленинградского обкома, который в одночасье вдруг взял бы да и стал председателем КГБ, а потом председателем Совмина. Но, с другой стороны, Горбачев пришел к власти в рамках партийной корпоративности, но чем кончилось дело?

- Дело кончилось приходом к власти абсолютно не легитимного Ельцина.

- А как же его всенародное избрание президентом России?

- Он был избран президентом Российской Федерации в составе СССР. А Беловежский договор до сих пор во всем мире с юридической точки зрения считается нелегитимным. Потому что по закону страну отменить нельзя. Необходимо было хотя бы поставить вопрос о судьбе Советского Союза на Съезде народных депутатов, а потом на съездах парламентариев союзных республик. Но регламент не был соблюден. А Ельцин к тому же не был избран президентом новообразованного независимого государства. Почему-то все посчитали, что власть перешла к нему по наследству. Возможно, ситуацию мог исправить референдум по Конституции РФ в декабре 1993 года. Но его результаты остались неизвестными, бюллетени были уничтожены. Первый шаг на пути к легитимности власти - это президентские выборы 1996 года. Можно по-разному относиться к тому, как проходили эти выборы. Но тем не менее следует признать, что в первый раз за всю долгую российскую историю главу государства избрали всенародно. Но дальше начинается самое печальное и опасное для российской государственности. Начать с того, что Борис Николаевич одержал верх на тех выборах не как представитель какой-то политической партии, а лишь как обладающий харизмой лидер, проявивший себя на пике чрезвычайных ситуаций. Но в рамках демократической системы верховное лицо государства должно представлять определенную партию с конкретной программой политических, экономических и социальных преобразований. Получилось, что с одной стороны у нас якобы сложилась вполне легитимная выборная процедура, но с другой стороны - нет системы политических партий, которые выдвигают президента. Напротив, у нас сам президент, согласно действующей Конституции, превратился в фигуру, стоящую над всеми ветвями власти и практически никому не подотчетную. Он и Верховный главнокомандующий армией, и напрямую контролирует другие силовые структуры, и может в любое время снять и назначить премьера. А это уже элемент авторитаризма. Иными словами, мы получили всенародно избираемого самодержца. Но это как раз то, что мешает преемственности во власти.

А вы не ошибаетесь? Может быть, это, наоборот, открывает новые широкие возможности для реализации механизма преемственности в том понимании, которое вкладывал в него Ельцин и его окружение?

- Я поясню с точки зрения демократической процедуры, ведь мы же в конце концов стремимся к открытому правовому обществу, провозгласили либеральные ценности. Так вот, при такой обширной концентрации административного ресурса в руках у президента не может быть никакой свободной конкуренции политических сил. Президент, как в случае с Ельциным, получил возможность на свой выбор либо фактически продлить свои полномочия до бесконечности, либо путем использования административного ресурса обеспечить избрание того кандидата, который, согласно замыслу, должен был отстаивать его интересы и интересы его окружения. Ведь как возник этот уже ставший притчей во языцех феномен Семьи? Это ведь не коварство Ельцина, не происки Березовского, а показатель того, что все существующие основные политические институты мало чего стоят. Если с одной стороны президент возвышается над всеми ветвями власти, ни перед кем не подотчетен, механизм импичмента практически не осуществим, а с другой стороны имеется такая президентская администрация, которая реально представляет собой второе правительство, то понятно, что в этой ситуации наибольшей властью будет обладать тот, кто ближе к телу, чем легитимные ее носители. Легитимные структуры власти играют очень незначительную роль по сравнению с окружением президента. И ведь со времен Ельцина ничего не изменилось. Все опять зависит от доброй воли президента.

- А вот Борис Абрамович Березовский мог бы с вами поспорить. Он не раз предрекал Путину досрочное прекращение полномочий. Если уж даже опальный царедворец признает, что власть действующего президента далеко не абсолютна, а административный ресурс не всемогущ, то, может быть, за этим просматриваются ростки грядущего перехода к легитимной преемственности?

- Думаю, что пока в России механизма преемственности власти реально вообще не существует. Нет здоровой и свободной конкуренции политических сил. Вместо этого мы наблюдаем драку за власть и за куски собственности между двумя группировками. Госдума не играет никакой роли в формировании правительства. А ведь во всех демократических странах именно правящее парламентское большинство выбирает кабинет министров, который подотчетен парламенту. У нас же назначениями ведает исключительно президент, а Госдума только утверждает. В результате нормальная политическая система не складывается. Я хорошо отношусь к Владимиру Путину, его роль в обеспечении политической стабильности в стране заметна и значительна. Но сам его приход к власти вызывает вопросы. Потому что, как и Ельцин, он стал президентом не как представитель политической партии, а как близкий к окружению Бориса Николаевича человек. А выборы - это всего лишь большое ток-шоу. Потому что результаты выборов зависят от тех сил, которые контролируют телевидение. Поэтому получается, что для нормальной демократической преемственности у нас нет реальной многопартийной системы, нет контролируемого народом президента, а есть громадное влияние капитала и административного ресурса на СМИ. Такая модель внутриполитического устройства представляется переходной, временной. Может быть, она пока что и обеспечивает нам стабильность. Но она абсолютно тупиковая.

- Как же быть Путину, который, по всему видно, тяготится правилами игры, предложенными его предшественником? Вот в прошлом году на одной из встреч с белорусским президентом Владимир Владимирович высказался ясно и четко: Ельцин, конечно, достоин уважения, но мы и сами с усами, справимся в дальнейшем без его подсказок.

- На мой взгляд, Путину необходимо начать с создания нормальной политической системы. Может быть, сделать наконец свой партийный выбор. Если он решит связать себя, например, с "Единой Россией", то эта партия будет олицетворять программу президента. И тогда на следующие президентские выборы Путин пойдет уже как представитель партии. Как это принято во всем мире.

- Представляете развешанные по всей стране лозунги: "Единая Россия" - партия Путина!" Всем остальным партиям в этом случае останется только утереться. Таким административным ресурсом задавят любого...

- Чтобы этого не произошло, необходимо сделать так, чтобы значительная часть властных полномочий, в том числе избрание правительства, была сконцентрирована в парламенте. Тогда вопрос о том, на чьей стороне административный ресурс, отпадет сам собой. Кроме того, по моему мнению, в будущем мы должны вообще отказаться от процедуры всенародных выборов президента. В ее нынешнем виде это дорогостоящая профанация. Рациональнее всего было бы взять за основу принцип многоступенчатости. Во-первых, чтобы кандидаты в президенты утверждались на заседании Федерального собрания. Во-вторых, чтобы решающее право выдвигать кандидатов принадлежало парламентским партиям. При такой предварительной парламентской "цензуре" отпала бы и необходимость в практике выдвижения "преемника", а выборы президента приобрели бы более осмысленный и более контролируемый характер.

- Первый шаг на пути такой реформы механизма преемственности власти еще в 1999 году попытался сделать Евгений Максимович Примаков. Он первым предложил передать функцию назначения премьера парламенту. Но немедленно был отправлен в отставку. Может быть, в этом и заключается разгадка феномена Семьи?

- Именно так. Ведь по действующей Конституции премьер автоматически становится исполняющим обязанности президента. При нынешней системе любой случайный человек может стать главой государства. Это держится на громадном административном ресурсе, исключительном праве президента назначать председателя правительства. Но это не вяжется с демократическим принципом многопартийной системы. Чтобы сломать этот механизм, необходимо законодательно установить, что премьера избирает победившая на парламентских выборах партия. Это был бы важнейший шаг на пути преодоления механизма всевластия, при котором ближнее окружение верховной власти стоит и над прокуратурой, и над судом, и над законом.

- Если говорить о конституционных преобразованиях, то нельзя не вспомнить, что председателем Конституционного суда опять избран Валерий Зорькин, который десять лет назад фактически обвинил Ельцина в совершении государственного переворота. О чем говорит его нынешнее назначение?

- Зорькин воспринимается как враг Семьи, олицетворение порядочности и правового сознания. Но инициатива в вопросе о преобразовании механизма преемственности власти должна исходить от президента. Может быть, с правовой точки зрения для начала имело бы смысл вернуться к институту вице-президентства, который был уничтожен при Ельцине. Вообще перед Путиным открываются широкие возможности для усовершенствования политической системы. Его миссия, на мой взгляд, состоит в том, что он, как представитель Семьи, способен устранить те предпосылки, которые привели к возникновению феномена Семьи. Но для этого Путину необходимо выйти к народу - с честной и объективной оценкой тех условий, при которых он пришел к власти, а также результатов приватизации. Вот недавно первый звонок от президента прозвонил самому богатому олигарху России Михаилу Ходорковскому, которому глава государства жестко напомнил о том, как он получил богатства Сибири. Я, конечно, не сторонник расправ, но пора уже назвать вещи своими именами. И выступить с революционной программой серьезных демократических преобразований в стране.

- Вы считаете это возможным уже до конца первого президентского срока Путина?

- Нет, сейчас на его месте я бы не рисковал. Не та социально-экономическая ситуация. Посмотрите, что творится в стране: протестные выступления учителей и врачей, недовольство пенсионеров, кризис в коммунальном хозяйстве... Это показывает, что мы подходим к краю. Не может бесконечно долго тянуться взрывоопасная ситуация, при которой, с одной стороны, горстка миллиардеров ежегодно удваивает и утраивает свое состояние за счет природной ренты, а с другой стороны, большинство населения голодает. В таких условиях объяснение президента с народом может накалить ситуацию до температуры взрыва. При Горбачеве мы это уже проходили. А вот пойти на определенные и вполне конкретные шаги в плане расширения своего экономического ресурса президент может и должен. Этот ресурс известен - нефть и природная рента. Укрепление власти должно быть сопряжено с проблемой установления контроля над природными богатствами. Даже глава Минэкономразвития Герман Греф, которого не заподозришь в симпатиях к учителям, и тот недавно обмолвился, что надо что-то делать с природной рентой. Правда, он сказал, что частные нефтяные компании имеют 80 процентов прибыли, но на самом деле - 380! Ну скажите, какая может быть диктатура закона, какая борьба с коррупцией в стране, где власть стыдливо не замечает сам источник коррупции? У нас и правительства-то фактически нет, а есть лобби крупного капитала и нефтянки, которые живут за счет сверхприбылей. Вот вам картина современной России: низкая политическая культура, коррупция, природная рента на службе олигархов, неограниченная власть чиновников. Какая же тут может быть легитимная преемственность власти?

- В какой же отдаленной перспективе возможно будет распутать этот клубок?

- Тут мое мнение совпадает с прогнозами многих моих коллег-экспертов. Это второй президентский срок Путина. Я думаю, что это будет последним шансом России.

Фото:

Сложнейшая вертикаль власти не спасла советский режим от краха.