ВАЛЕРИЙ ЗОРЬКИН - ЛИБЕРАЛ В СУДЕ
Новым председателем Конституционного суда избран Валерий Зорькин. Исход этих выборов стал сенсацией - ранее Зорькин уже возглавлял КС, однако был вынужден подать в отставку из-за жесткого конфликта с президентской властью. Тогда альтернатива была лишь одна - или уход председателя, или роспуск КС. Несмотря на это, на некоторое время полномочия Зорькина приостанавливались. После возращения к исполнению судейских обязанностей в январе 1994 года Зорькин пытался участвовать в политической жизни, но спустя несколько месяцев, под угрозой лишения полномочий, он сосредоточился на профессиональной деятельности. С тех пор его фамилия редко появлялась в СМИ, а его работа представляла интерес преимущественно для юристов.
Возвращение Зорькина на пост главы КС некоторые рассматривают как своего рода реванш - впрочем, сам судья возражает против подобной трактовки. Другие полагают, что ничего особенного не произошло - просто один из наиболее профессиональных судей нынешнего состава КС, уже давно не занимающийся политикой, получил почетное назначение. Похоже, что так считают и в Кремле, где избрание Зорькина главным конституционным судьей восприняли совершенно спокойно.
Либеральный профессор
Валерий Зорькин является питомцем одного из наиболее респектабельных юридических высших учебных заведений - Московского университета. Образование он получил в период "оттепели", когда так называемая "школа Вышинского" была подвергнута жесткой критике советскими правоведами, сохранившими преемственность с дореволюционной юридической традицией. Одним из них был историк права Степан Кечекьян, который стал преподавать в университете еще до 1917 года. Именно он стал научным руководителем молодого Зорькина, когда тот готовил кандидатскую диссертацию. Тема работы была выбрана неконъюнктурно: "Воззрения Б.Н.Чичерина на государство и право". Профессор Московского университета Чичерин был известен как умеренный либерал и строгий приверженец законности, критиковавший и ретроградов, и революционеров. Симпатии Чичерина принадлежали конституционной монархии с сильной царской властью и эффективно действующими представительными институтами.
В течение 15 лет Зорькин преподавал в МГУ. Однако амбиции молодого юриста вступили в противоречие с неписаными правилами университетской корпорации. Одно из них гласило, что нежелательна защита докторской диссертации в слишком молодом возрасте. Зорькин его нарушил, предложив в 1976 году ученому совету историко-юридическую работу о позитивистской теории права в России. 33-летнему соискателю накидали "черных шаров", дабы охладить его пыл. Тогда Зорькин принял решение защищаться "на стороне" - спустя два года он получил искомую степень в не менее престижном, чем МГУ, академическом Институте государства и права. Однако на профессуру в университете в этих условиях доцент Зорькин в ближайшие годы претендовать не мог. Отсюда и его решительный шаг - уход из МГУ в Академию МВД, где он в 1979 году получил желанное профессорское звание.
Академия МВД была весьма своеобразным учебным заведением. Созданная по инициативе генерала Крылова, неординарно мыслившего советника министра Щелокова, она должна была служить интеллектуальным центром милицейского ведомства. В связи с этим в Академию привлекались талантливые преподаватели, ранее не имевшие отношения к системе МВД (в том числе и из университетов). Впрочем, в год прихода Зорькина в Академию Крылов застрелился из-за серьезного конфликта с начальством. Но хотя его масштабные планы модернизации милицейского ведомства постигла неудача, но заложенные им традиции в отдельно взятом вузе в значительной степени сохранились.
Зорькин читал лекции по конституционному праву милицейским майорам и подполковникам в течение семи лет. Затем он стал профессором другого учебного заведения МВД - Высшей юридической заочной школы (занятно, что его начальником в обоих вузах был Николай Витрук - впоследствии заместитель Зорькина в КС и его главный оппонент в 1993 году). В 1990 году профессор Зорькин пришел в политику, выдвинув свою кандидатуру в народные депутаты РСФСР. Выборы он проиграл, но приобрел опыт и связи в среде либеральных политиков. По своему менталитету и биографии он вполне вписывался в их ряды - конец 80-х ознаменовался созданием новой политической элиты, значительную часть которой составили интеллектуалы. Особо востребованы были юристы - в условиях дефицита как в стране вообще, так и в демократическом движении в частности специалистов в этой сфере деятельности.
Зорькин оказался востребован российским демократическим движением как эксперт в области конституционного права, выступавший за сильную президентскую власть в Российской Федерации. Большая часть "грандов" юридического сообщества стала на сторону бывшего выпускника МГУ Михаила Горбачева, а в окружении Бориса Ельцина было немного квалифицированных специалистов в области права. Зорькин, сочетавший такие качества как профессионализм, амбициозность и либеральные политические убеждения (корни которых, как указывалось выше, находились еще в 60-х годах), возглавил рабочую группу конституционной комиссии, сформированной в 1990 году российским Съездом народных депутатов. Председателем комиссии был Борис Ельцин, его заместителем - Руслан Хасбулатов, учившийся в МГУ почти одновременно с Зорькиным.
19 августа 1991 года Зорькин вместе с другими юристами, работавшими в комиссии, дал жесткую оценку антиконституционным действиям ГКЧП. Попытка переворота противоречила зорькинской убежденности в верховенстве права; в то же время он за предыдущий год слишком сильно связал себя с будущим российской власти, которое было весьма проблематичным в случае победы Янаева-Крючкова-Язова. Решительный выбор Зорькина немало способствовал тому, что на демократической волне, последовавшей за разгромом путчистов, он был избран членом КС на Съезде народных депутатов (первый состав суда избирался этим органом), а затем и его председателем.
Судья в политике: испытание для либерала
Политизация общества в начале 90-х годов не могла сказаться и на деятельности Конституционного суда. Избранный на съезде народных депутатов, состав суда представлял весь тогдашний политический спектр - от демократов (Эрнест Аметистов, Тамара Морщакова, Анатолий Кононов) до коммунистов и близких к ним (Виктор Лучин, Олег Тиунов, Николай Ведерников). Зорькин оказался в непростой роли интегратора мнений юристов со столь разнообразными политическими взглядами. Вначале это ему удавалось - так, первое же решение КС о неконституционности объединения органов внутренних дел и госбезопасности было консенсусным. Либералы опасались сосредоточения слишком больших полномочий в руках спецслужб, левые боялись, что новое ведомство станет мощным орудием в руках Бориса Ельцина.
Данное решение КС принесло Зорькину репутацию беспристрастного законника, который не намерен слепо следовать за еще популярным тогда первым российским президентом. Однако уже следующий масштабный вердикт КС, имевший политическую окраску, вызвал куда большие споры. Речь шла о "деле КПСС", в котором в качестве непримиримых оппонентов сошлись президентская и коммунистическая стороны. В этом деле ярко проявился раскол суда по политическому признаку. "Интегратор" Зорькин стал инициатором компромисса - запрет КПСС признавался конституционным, но открывалась дорога к воссозданию КПРФ. Коммунисты с их невысокими ожиданиями приняли решение суда с воодушевлением. Сторонники Ельцина были разочарованы тем, что решение суда не создавало основы для признания компартии преступной организацией. Именно "дело КПСС" заложило основу конфликта ельцинской администрации и председателя КС.
Во время рассмотрения "дела КПСС" произошло одно внешне не очень заметное событие: КС в июне 1992 года выступил с заявлением под названием "Конституционный строй под угрозой". В этом документе содержалась резкая критика адрес политики, проводимой ельцинским правительство: говорилось о том, что приватизация превращается в расхищение собственности, напоминалось об огромных долгах по зарплате. Выступив с политической по сути декларацией, Конституционный суд сделал первый шаг по "втягиванию" в политику, которое чуть было не стало для него роковым.
Мотивы действий суда можно понять, если вспомнить не только высокую степень политизации общества, но и тот факт, что среди конституционных судей не нашлось ни одного профессионального члена судейской корпорации, которой свойственна крайняя осторожность при принятии решений. В первую очередь, это относилось к председателю суда - будучи активным участником политических событий 1990-1991 годов, Зорькин повел себя как политик. Видимо, играли свою роль и другие факторы: такие как стремление повысить роль суда в системе властных институтов, а также и самые благие побуждения, связанные с естественным неприятием хаотизации политической и экономической жизни, обвального роста социальных проблем.
В декабре 1992 года Зорькин продолжил свое "хождение в политику", выступив посредником между Ельциным и Хасбулатовым, к тому времени ставшими непримиримыми оппонентами. Председатель КС добивается компромиссного соглашения, которое не снимает имеющихся противоречий. В этот момент Зорькин становится одним из наиболее популярных государственных деятелей; его считают миротворцем, способным "встать над схваткой". Похоже, что председатель КС действительно стремился к такой арбитражной роли, но столкнулся с отказом президентской стороны признавать его прерогативы арбитра, стоящего выше главы государства и укрепляющего свой собственный авторитет.
В то же время Хасбулатов и Верховный совет всячески стремились заручиться поддержкой Зорькина - в результате, с каждым новым политическим шагом председатель суда все более ассоциировался с "парламентским" лагерем. В феврале 1993 года он выступил за откладывание референдума о доверии Ельцину, в связи с тем, что "страна вступила в гиперинфляцию", а в такой период голосование нецелесообразно. Тогда же он одобряет визит судьи Лучина на съезд КПРФ. Во время кризиса власти в марте 1993 года Зорькин уже четко встает на сторону парламента, причем высказывает свое негативное мнение о ельцинском указе об "особом порядке управления" еще до заседания КС.
Представляется, что в то время председатель суд действовал, подобно многим другим либералам, которые отшатнулись от Ельцина, будучи разочарованными результатами его политического курса. Практика оказалась куда менее презентабельной, чем представлялось в теории. Разница состояла в том, что отдельно взятые либералы, порывая с Ельциным ставили на кон свою собственную карьеру (впрочем, тогда многие считали, что карьеру обеспечит как раз ставка на Руцкого). А втягивая КС в политические "разборки", вмешиваясь в процесс выяснения отношений между институтами власти, Зорькин ставил под вопрос судьбу нового для России юридического института.
В сентябре 1993 года кризис в отношениях между КС и президентской властью достиг апогея. 21 сентября Борис Ельцин издал свой известный указ № 1400, который "взорвал" политическую ситуацию в стране. Зорькин немедленно собирает суд, который принимает решение о том, что указ не просто неконституционен, но и служит основанием для отрешения президента от должности. При этом часть судей выступила против такого решения (четверо из 13), а несколько других попытались найти компромисс: не приводить в действие механизм автоматического отрешения Ельцина. Однако Зорькин в стрессовой обстановке (в октябре он слег с гипертоническим кризом) стоял на своем - в результате, полученное решение оказалось процедурно небезупречным, так как компромиссная позиция не была проголосована.
Таким образом, суд был втянут в политическую борьбу и связал свою судьбу со стороной Руцкого-Хасбулатова. Неудивительно, что нарушения закона, к которым прибегли сторонники Верховного совета, не вызвали никакой реакции со стороны большинства судей во главе с Зорькиным. Поиск компромисса между сторонами, который велся при участии КС, также находился в русле, более выгодном парламенту (отметим, что суд в очередной раз брал на себя несвойственные ему функции). И еще менее удивительно, что после 4 октября 1993 года председателю суда пришлось срочно писать заявление об отставке с этого поста (но с сохранением статуса судьи).
Впрочем, полномочия Зорькина все равно были приостановлены в декабре 1993 года, когда он выступил с критикой проекта ельцинской Конституции. Впрочем, после референдума и "протестных" выборов в Думу, показавших непопулярность режима Ельцина, полномочия Зорькина были восстановлены. Однако КС к тому времени уже не действовал - его работа была приостановлена, как позднее выяснилось, до 1995 года, когда были доизбраны новые члены суда.
В 1994 году Зорькин пытался по инерции продолжить участие в политической жизни, подписав заявление оргкомитета так и не состоявшегося движения "Согласие во имя России" - вместе не только с недавними либералами Глазьевым и Говорухиным, но и с Прохановым и Зюгановым. В ответ ему ясно дали понять, что следующий политический шаг для бывшего главы КС будет последним в ранге судьи. Перед Зорькиным встала проблема выбора - политика или правосудие. Однако политическая деятельность означала не только потерю статуса, но и союз с людьми, которые относятся к букве закона, по меньшей мере, не более уважительно, чем вызывавшая неприятие Зорькина ельцинская сторона. Как представляется, дискомфорт у либерального профессора вызывало соседство с националистами типа Проханова, которые решительно отрицали те идеи, которые Зорькин и его коллеги закладывали в свои конституционные проекты. Рано или поздно, но ему пришлось бы делать выбор: либо менять убеждения, либо оставаться в полной изоляции.
Зорькин сделал свой выбор в пользу сохранения высокого судейского статуса и своих личных либеральных взглядов. После 1994 года он более не занимался политикой; решительно отказался от участия в президентских выборах. А сейчас о своей политической роли он говорит так: "Из тех событий разумные люди должны извлечь уроки. Если этого не происходит, они должны тихо уйти писать мемуары. Я мемуары не собираюсь писать, я действующий судья".
Либеральный судья
Лишившись поста председателя КС, Зорькин остался рядовым членом суда, состав которого в 1995 года пополнился шестью новыми судьями. В этом качестве он был активным участником принятия ряда решений, которые закрепили за КС репутацию сторонника либерального направления в юриспруденции, активно влияющего на развитие законодательства в реформаторском направлении.
Во-первых, судьи пришли к выводу о неконституционности института прописки (это произошло еще в 1995 году, сразу же после возобновления деятельности суда). Впрочем, это "знаковое" для соблюдения права человека на свободу передвижения решение было нивелировано заменой в Москве понятия "прописка" на "регистрация".
Во-вторых, суд рядом своих решений способствовал либерализации уголовно-процессуального законодательства. Так, в 1996 году он признал, что подследственный имеет право на свободный выбор адвоката, даже если в деле имеются секретные материалы, а адвокат не получил так называемого "допуска" (по этому вопросу в суд обращался обвиненный в шпионаже капитан Никитин, которому пытались навязать "послушных" власти адвокатов). В том же году суд включил срок ознакомления с обвинительным заключением в предельный срок содержания под стражей (то есть существенно ограничил последний).
В 1999 году суд признал неконституционной практику возращения уголовного дела на доследование по инициативе суда, с тем, чтобы восполнить пробелы следствия, а также утяжелить участь обвиняемого. В связи с этим в юридических кругах развернулась полемика на тему о роли судебных органов в борьбе преступностью - КС обвиняли в том, что он пытается "встать над схваткой" в столь важном государственном деле. Однако КС исходил из того, что суд не должен подменять следователя или прокурора. Функции судьи - установление истины на основании представленных материалов, а не односторонняя помощь нерадивому прокурору или следователю.
Такие трактовки действовавшего законодательства сыграли немалую роль в принятии нового УПК, в котором был закреплен ряд либеральных юридических принципов. Так, был полностью искоренен институт доследования, а право давать санкцию на арест или обыск перешло от прокурора к суду. В прошлом году КС своим решением приблизил на полгода срок реализации последней нормы, чем вызвал явное недовольство со стороны правоохранителей.
В-третьих, КС в 1999 году постановил, что смертная казнь в стране не может применяться до тех пор, пока каждый подсудимый не получит право на рассмотрение его дел судом присяжных. Тем самым, "президентский" мораторий (который можно отменить новым указом) оказался подкреплен решением высшей конституционной судебной инстанции страны. Примечательно, что это решение оказало влияние и на развитие в России самого института суда присяжных, которое было "заморожено" в середине 90-х годов: даже далеко не являющиеся сторонниками судебной реформы депутаты Госдумы голосовали за ускорение этого процесса в надежде, что это позволит восстановить смертную казнь (впрочем, до 2007 года - пока присяжные не появятся в Чечне - эта тема неактуальна).
В-четвертых, суд дал трактовку закона о свободе совести образца 1997 года, которая не позволила властям ликвидировать уже действующие в стране религиозные организации. Суд в 1999-2002 годах трижды возвращался к этой теме: по обращениям "Свидетелей Иеговы", российского филиала ордена иезуитов и "Армии спасения". Во всех трех случаях судьей-докладчиком был Зорькин. Характерна принципиальная позиция суда: "Вводимые федеральным законодателем меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободы деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие те или иные конституционные права, должны быть справедливыми и соразмерными конституционно значимым целям".
В перечисленных выше случаях Зорькин либо голосовал за принятые решения, либо активно участвовал в их подготовке в качестве судьи-докладчика. В то же время либеральная позиция судьи проявилась и в его особом мнении в деле о конституционности "чеченских" указов Ельцина. Зорькин посчитал, что "как хранитель Конституции, конституционного развития страны Конституционный суд должен проявить настойчивость и мудрость, и отказаться от любых решений в условиях сокрытия от него информации: Скоропалительность также неприемлема сейчас, как и уклончивость". Тем самым, в 1995 году Зорькин не только решился критиковать власть (это тогда делали многие, и с особыми мнениями выступили как некоторые либеральные, так и "левые" судьи), но и призвать к взвешенности решений - очевидно, исходя из собственного опыта председательства в суде.
Примечательно еще одно особое мнение Зорькина, которое часто цитируется специалистами - речь идет о его позиции при обсуждении запроса о конституционности федерального закона "О рекламе", который не допускает возмодности субъектов Федерации принимать законы и нормативные акты о рекламе (дело рассматривалось в 1997 году). Зорькин решительно встал на сторону интересов регионов, придя к выводу, что их интересы ущемлены данным законом. Тем самым, судья показал, что не является сторонником "перекосов" в законодательстве в пользу федерального центра.
Снова председатель
Избрание Зорькина председателем суда в феврале нынешнего года, видимо, связано с желанием судей обеспечить избрание кандидата, который провел бы на посту все три года: полномочия прежнего председателя Марата Баглая (который считался "фаворитом" Кремля) заканчиваются в 2005 году. В этом случае суд должен был досрочно получить нового председателя, которым мог оказаться и выходец из Петербурга Сергей Казанцев (ставший судьей лишь в прошлом году, он сейчас не имел шансов на избрание, но через два года ситуация может стать иной). Теперь же новые выборы председателя суда предстоят лишь в 2006 году, причем Зорькин будет иметь право баллотироваться на новый срок. В этом случае у судей будет больше свободы для маневра.
Кроме того, на избрание Зорькина мог повлиять тот факт, что в нынешнем месяце подал в отставку главный его оппонент в 1993 году - судья Николай Витрук. По разным причинам покинул суд и некоторые другие оппоненты Зорькина в 1993 году: скончался Эрнест Аметистов, ушла в отставку по возрасту Тамара Морщакова. В то же время ряд его сторонников в 1993 году - судьи Виктор Лучин (полномочия которого приостанавливались вместе с зорькинскими), Борис Эбзеев, Николай Селезнев - до сих пор остаются в составе КС. Свою роль могло сыграть и недовольство судей тем, как решался вопрос о возрастных ограничениях для Баглая в 2001 году - они то отменялись для всех судей, то вводились вновь, но фактически с льготой для председателя (70-летний "ценз" для судей, избранных после 2004 года, вводится только с 1 января 2005 года, когда Баглаю будет уже 73 года). В то же время для судей, избранных в 1991 году, сохраняется 65-летний возрастной ценз, в результате чего КС уже покинули такие его "ветераны" как Морщакова, Тиунов и Витрук.
Наконец, большое значение могла иметь и репутация Зорькина как одного из наиболее опытных и профессиональных членов суда. Это особенно важно для членов суда, которые пришли в него после 1994 года - в условиях, когда Совет Федерации отклонял кандидатуры пропрезидентских либеральных юристов (Михаила Федотова, Михаила Краснова и др.) в состав суда по большей части проходили политически нейтральные юристы, долгое время работавшие в регионах (в том числе в качестве профессиональных судей). Зорькин для них является одним из "мэтров" КС.
Что касается Кремля, то после ухода в отставку Бориса Ельцина старый конфликт с Зорькиным потерял свою актуальность. Свидетельством этого стало присвоения судье звания "Заслуженный юрист России" 23 марта 2000 года, подписанное и.о. президента Владимиром Путиным. За последние годы Зорькин не только не вмешивался в политику, но и не давал власти повода упрекнуть себя в нелояльном поведении в политически "щекотливых" делах - например, при обсуждении в КС в 1999 году вопроса о том, имеет ли президент право отстранять от должности генерального прокурора (в связи с известным "делом Скуратова"). Да и роль председателя в суде видоизменилась по сравнению с 1991-1993 годами. Состав суда "деполитизировался", следовательно, отпала потребность в "интеграторе". Оба преемника Зорькина в качестве председателей КС - Владимир Туманов и Марат Баглай - не претендовали на то, чтобы вести за собой судей, а были "первыми среди равных" в КС. Есть основания полагать, что и новый председатель последует их примеру.
Сам Зорькин пока сдержан в комментариях, демонстрируя, однако, свое желание конструктивно сотрудничать с исполнительной властью. Он заявил, что "традиции, которые были заложены и упрочены предшествующими председателями, будут продолжены". "В этом смысле сегодняшний день я рассматриваю как день преемственности, а не день революции или какого-либо поползновения к реваншизму: Представление о том, что я, как председатель КС, буду действовать неожиданно - это из области фантазий". Таким образом, "новый старый" председатель суда четко дал понять, что 1993 год не повторится. Таким образом, положительная реакция коммунистов по поводу избрания Зорькина может быть связана лишь с чувством морального удовлетворения по поводу возвращения к руководству судом прежнего оппонента ненавистного им Бориса Ельцина.
В то же время Зорькин отметил, что Конституция "нуждается в большей балансировке", имея, видимо, в виду соотношение прерогатив различных ветвей власти (из уст Баглая таких оценок не звучало). Но он тут же подчеркнул, что "нужно помнить: если не научиться жить по одной Конституции, не научишься жить ни по какой". Показательно, что сходной позиции Зорькин публично придерживался и в 1993 году, когда выступал в поддержку соблюдения видоизмененной Конституции РСФСР, которую сторонники Бориса Ельцина называли "брежневской". Либерал и законник остается верен себе, учитывая при этом и печальный опыт своего первого председательства в суде, когда он был больше профессором и политиком, чем судьей.
Алексей Макаркин - руководитель аналитического департамента Центра политических технологий
