Марат Баглай: суды, а не прокуратура, являются главной гарантией прав граждан
Об основных положениях конституционной реформы, о ее ходе в интервью Стране.Ru рассказывает председатель Конституционного суда РФ Марат Баглай.
- Марат Викторович, насколько радикально в ходе судебной реформы может измениться система конституционной юстиции?
- О реформировании конституционного правосудия речь вообще не идет. Насколько я знаю, предлагаются лишь отдельные корректировки Закона. Президент, что особенно важно, предлагает ввести довольно эффективные механизмы, которые улучшат исполняемость решений Конституционного суда. Но пока, до обсуждения этих вопросов в Госдуме, по-моему, говорить о них рано.
- Эта проблема крайне актуальна, ведь есть решения КС, которые откровенно игнорируются.
- Я бы не согласился с тем, что наши решения игнорируются. В подавляющем большинстве случаев они исполняются. Ведь признание неконституционным того или иного закона или его нормы немедленно приводит к утрате их силы.
Но случаи неисполнения, конечно, бывают. Например, Госдума до сих пор не внесла поправки в одиннадцать законов, некоторые нормы которых КС признал неконституционными. Совсем недавно я написал официальное письмо в нижнюю палату парламента с просьбой разработать соответствующие законопроекты.
А вот проблема исполнения наших постановлений, касающихся суверенитета республик, звучит несколько острее. Мы неоднократно указывали, что республики не могут обладать суверенитетом, а потому должны внести соответствующие изменения в свои конституции. К сожалению, законодатели регионов, мягко говоря, не торопятся менять свои основные законы. Некоторые руководители этих субъектов РФ даже заявляют, что не будут исполнять решения КС. Но все это не имеет юридического значения, потому что после того, как норма признана неконституционной, она, можно сказать, исчезает. И неоднократно я обращал на это внимание президентов некоторых республик, например Татарстана, Башкортостана, что эта норма в их конституциях уже отсутствует. И не стоит рассчитывать на то, что объявление республики суверенной может повлечь за собой ее международно-правовое признание. Республика не может быть субъектом международного права, у нее нет права выхода из состава России, и нормы ее конституции никак не влияют на объем ее полномочий, потому что этот объем определен в федеральной Конституции. Я лично думаю, что это чистая политика. Очевидно, руководители этих республик опасаются, что приведение их конституций в соответствие с федеральной Конституцией может вызвать раздражение притихших сепаратистских сил, общественного мнения.
К сожалению, не все понимают смысл одной из статей закона "О КС", в которой говорится, что если дисквалифицируется какая-то норма, то все ее аналоги, содержащиеся в других актах, пусть даже других регионов, должны быть приведены в соответствие с Конституцией.
- Подобная позиция регионов может привести, например, к роспуску их парламентов.
- Может. В том-то и дело, что есть такой механизм, установленный законом "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ".
- Как вы считаете, если Президент использует эту процедуру, ситуация с исполнением законности в стране улучшится?
- Это уже политическая сторона дела, которая нас не касается. Может быть, рано или поздно Президент и задействует этот механизм. Пока этого не было, но сам факт существования таких санкций, мне кажется, оказывает определенное дисциплинирующее влияние на руководство регионов.
- И тем не менее региональные лидеры настаивают даже на своем праве создавать собственные судебные системы, помимо существующих ныне уставных и мировых.
- Это пожелание субъектов федерации, с моей точки зрения, не очень обосновано. Они уже обращались к нам с просьбой дать толкование статьи пятой Конституции, где говорится, что республика - это государство, и из этого якобы вытекает, что субъект РФ вправе создавать собственную судебную систему. Мы ответили, что не будем рассматривать этот запрос, потому что в Конституции прямо написано: судебная система устанавливается федеральными конституционными законами.
- Какие-то еще поправки могут коснуться Конституционного суда?
- В проекте доминирует мысль, что статус судей КС должен быть единым со всеми другими судьями. Это верно лишь отчасти. Сейчас наш статус установлен федеральным конституционным законом "О Конституционном суде", и мы считаем, что он не может снижаться. Во-первых, это запрещено федеральным конституционным законом "О судебной системе". А во-вторых, трудно согласиться с тем, что определение статуса Конституционного суда может быть снижено с федерального конституционного закона на уровень простого федерального закона "О статусе судей".
- А конкретно о чем идет там речь: об изменении процедуры назначения, об изменениях сроков назначения?
- Предлагается пересмотреть некоторые положения статьи о неприкосновенности. Сейчас, например, конституционного судью можно арестовать только в том случае, если весь состав нашего суда дает на это согласие. Предлагается же отнести это к компетенции Совета Федерации. Таким образом, выдерживается линия, предусматривающая уход от корпоративности при решении вопросов, касающихся судебной системы.
- Может ли пойти речь о пересмотре компетенции Конституционного суда?
- Я не знаком с такими законопроектами. Хотя в печати некоторая полемика, правда не слишком активная, по этому вопросу ведется. Многие считают, что Конституционный суд должен по своей собственной инициативе возбуждать некоторые дела и их рассматривать. Но таким образом на него будет возложена ответственность за состояние законности в целом. Это очень сложная вещь и требует очень серьезной проработки.
Предлагается также предоставить нам право, как это было раньше, рассматривать не только нормативные акты, но и действия органов власти. Я считаю, что это неизбежно втянет нас в политику. Ведь кризис 1993 года, который поразил Конституционный суд, был связан как раз с этим. Прежний закон предоставлял нам возможность начинать рассмотрение дела, получив информацию буквально с экрана телевизора, не посмотрев ни на один документ, оценивая в конечном счете журналистскую информацию. Это привело к тому, что суд оказался втянут в политику. Но с тех пор ситуация стабилизовалась, во многом благодаря как раз изменению закона о КС. И сегодня значимость института конституционного правосудия и авторитет Конституционного суда, кажется, ни у кого не вызывает сомнений. Мы строим правовое государство, а следовательно, установление правопорядка в стране через проверку нормативных актов с точки зрения их соответствия Конституции является абсолютно необходимым. Конечно, есть страны, например США, Канада, где этим занимаются суды общей юрисдикции. Но все-таки за послевоенный период в Европе сложилось прочное мнение, что в демократическом государстве Конституционный суд просто необходим. Этой осенью российскому Конституционному суду исполнится десять лет, и я не вижу никаких угроз его существованию или предпосылок к снижению его роли.
- То есть вы считаете, что действующий сейчас закон просто не допустит повторения кризиса 1993 года?
- Да, наш закон, слава Богу, гарантирует нам это. Мы рассматриваем только правовые акты, но не действия.
- А насколько изменится система правосудия в целом в ходе проводимой сейчас реформы?
- То, что сейчас происходит, я бы не назвал реформой. Сам Президент называет этот процесс совершенствованием существующего законодательства. Реформа началась в 1991 году с принятием ее концепции. Она поэтапно развивалась, устанавливая структуру судебных органов, как это предусмотрено Конституцией. То же, что сейчас собираются сделать в отношении судов общей юрисдикции и арбитражных судов, - это некоторое изменение статуса судей. Многим не нравятся некоторые положения, например введение дисциплинарной ответственности. Определенные споры вызывает и возрастное ограничение. Некоторые в связи с этим говорят, что судьи разбегутся. Лично я считаю, что этого не будет. Но все-таки мне всегда представлялось, что судьи должны назначаться пожизненно, а вот председатели судов - на определенный срок.
- Некоторые члены Верховного суда считают, что подобные поправки не могут быть введены просто федеральным законом, поскольку статус судей определен и в конституционном законе "О судебной системе".
- Действительно, в нем записано, что неприкосновенность, независимость судей не может быть снижена. Но я не могу комментировать этот вопрос, поскольку по нему мы можем получить отдельный запрос.
- Отдельная тема - принятие нового процессуального законодательства.
- Это, безусловно, можно только приветствовать. Например, наш суд примерно тридцать положений действующего УПК привел в соответствие с Конституцией. Все наши постановления направлены на усиление гарантий участников процесса. А подготовленные сейчас изменения во многом прямо повторяют наши постановления. Аналогичная ситуация и с ГПК, который наконец-то принят в первом чтении. В нем существенно меняется место прокурора, даже ставится вопрос о степени его участия в процессе. Есть и некоторые другие положения, связанные с взаимоотношениями прокуратуры и суда, обеспечивающие состязательность процесса.
- Представители прокуратуры утверждают, что лишение ее определенных функций приведет к снижению гарантий прав человека. Насколько ее опасения оправданны?
- Прокуратура утверждает, что люди чаще обращаются к прокурорам, чем к судьям. Если это так, то придется признать, что своим общим надзором за состоянием законности она выполняет позитивные функции. Но вообще-то это ненормально. Желательно было бы переориентировать население, убедить граждан в том, что суды, а не административные органы, каким является прокуратура, являются главной гарантией их прав. Возможно, нужен переходный период для того, чтобы наши люди осознали это.
- А функции судебного надзора? Их прокуратура лишается.
- Вокруг этого вопроса тоже ломаются копья. Многие считают, что принесение надзорного протеста открывает дорогу для оказания давления на суд. Существует возможность добиться пересмотра решения независимо от требований законодательства, используя лишь тот факт, что многие судьи до сих пор дрожат мелкой дрожью перед прокурорами. Так что с этой точки зрения лишение прокуратуры права приносить обязательные для рассмотрения протесты положительным образом скажется на отправлении правосудия. Оно не должно зависеть от прокурорских органов.
Конечно, глупо было бы надеяться на то, что, освободившись от влияния прокуратуры, суд сразу станет полностью независимым и беспристрастным. Судья - это прежде всего человек, а значит, у него могут быть достоинства и слабости, он может быть образован и высокопрофессионален, но, к сожалению, бывает и наоборот. Остается и проблема коррупции среди самих судей, борьба с которой сейчас крайне актуальна. Однако лишний надзиратель судьям не нужен. Иначе получится, что само законодательство допускает возможность оказания давления на суд, тем более со стороны заинтересованной стороны - обвинения.
- Проект предлагает перейти на судебную процедуру дачи санкции на арест с 2004 года. Однако еще в 1998 году КС указал, что срок действия переходных положений Конституции затянулся. Вы не допускаете запросов в Конституционный суд по этому поводу?
- Мы твердо придерживаемся мнения, что это надо делать не через два года, это нужно было сделать еще вчера. Переходные положения действуют уже 8 лет, и давно пора бы было уже подумать, каким образом материально обеспечить исполнение Конституции. Действительно, есть финансовые и кадровые трудности, но надо сделать все для того, чтобы этот срок предельно сократить. Мы полностью поддерживаем в данном случае усилия Президента, направленные на то, чтобы эта норма заработала как можно скорее.
- Возможны ли в будущем какие-либо запросы в КС по поводу законопроектов после того, как они вступят в силу, и есть ли еще какие-то аспекты реформы, которые в них не отражены?
- Мне бы не хотелось давать пакету поправок оценку с точки зрения его конституционности, ведь возможны в будущем запросы по их содержанию, когда они станут законами. Но на первый беглый взгляд я там не вижу очевидных расхождений с Конституцией.
Что же касается законченности реформы, то точку еще ставить рано. Например, на мой взгляд, было бы целесообразно углубить специализацию судов. Я сторонник создания ювенальных, таможенных, административных, налоговых, трудовых судов. Пока принят в первом чтении только закон об административных судах. Правда, дальше он не пошел. Необходимо более детально определить их компетенцию, чтобы она не пересекалась бы с компетенцией других судов, в частности уставных и конституционных судов субъектов федерации, которые сейчас опасаются, что их существование вообще будет поставлено под вопрос. Тот проект, который прошел первое чтение, четкого определения компетенции не содержит.
- Многие изменения в судебно-правовой системе связаны с инициативами Президента. Часто ли вы с ним встречаетесь, были ли случаи, когда бы он проявлял открытую заинтересованность в каких-то рассматриваемых вами делах, пытался повлиять на ваши решения?
- Ни Борис Николаевич, ни Владимир Владимирович не позволяли себе вмешиваться в отправление правосудия. Никогда Борис Ельцин, а ему доставались решения, которыми он был недоволен, не звонил мне, не просил. Он мог сказать, что ему не нравится решение, но всегда выполнял его. Лишь однажды в связи с нашим постановлением по реституции культурных ценностей, когда мы обязали его подписать этот закон, он сказал свою знаменитую фразу: "Что-то у нас не ладится с Конституционным судом". На что я ему ответил, что все наши решения принимаются в интересах России. На этом вопрос был закрыт.
Что касается действующего Президента, то у всех председателей высших судов проходят регулярные встречи с ним. Я слышал, что будем встречаться каждый квартал. Он всегда интересуется, чем мы занимаемся, какие есть дела, какова ситуация с охраной прав граждан. Но не в плане давления, он интересуется лишь уже вынесенными постановлениями.
Страна.Ru
20/06/2001 16:00:00
|
