СТЕНА, ИЛИ ЛЕГКО ЛИ ДОСТУЧАТЬСЯ ДО КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА
В N 9 за 2001 г. редакция опубликовала статью А. Насташкина с предложениями о внесении в ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" изменений, направленных на защиту прав заявителей. Статья была приурочена к обсуждению в Госдуме законопроектов о судебной реформе. Учитывая важность темы, редакция обратилась в Администрацию Президента РФ, Совет Федерации, Государственную Думу, Конституционный Суд РФ и к Уполномоченному по правам человека в РФ с просьбой прокомментировать эти предложения. Поскольку ни одного ответа не последовало, мы предлагаем читателю еще одну публикацию А. НАСТАШКИНА, свидетельствующую о своевременности предлагаемых им изменений
Когда-то при аресте юный Владимир Ульянов, полемизируя с жандармским офицером, сравнившим царизм со стеной, ответил: "Стена, да гнилая, ткни - и развалится". Стену, которой Конституционный Суд РФ (далее - КС или Суд) отгородился от россиян, чьи права и свободы призван соблюдать и защищать, при всем желании гнилой не назовешь. Редко кому удается пробить в ней микроскопическую брешь. И когда такое случается, наши СМИ преподносят это как выдающуюся победу демократии. Зато о значительно более многочисленных поражениях россиян в борьбе с КС за свои права пресса предпочитает помалкивать. А жаль, они не менее поучительны.
В одном из своих интервью Председатель КС М.В. Баглай, обращаясь к собеседнику, сказал: "... Вы самый главный человек в государстве. Человек! Ради вас вся Конституция написана. И Конституционный Суд создан, чтобы ваше право защитить". Замечательные слова! Готов подписаться под ними обеими руками. Но слова - это только слова. А что касается дел, то далеко не всегда КС защищает права человека, значительно чаще он их нарушает. Свидетельство тому моя безуспешная пятилетняя борьба с ним за право быть выслушанным.
В 1997 г. я был уволен с государственной службы в связи с достижением предельного возраста, установленного для замещения государственной должности. Признавая правомочность действий администрации, основанных на нормах ФЗ "Об основах государственной службы Российской Федерации" (далее - Закон о госслужбе), не могу согласиться с тем, что возраст работника без предварительной оценки результатов его служебной деятельности, состояния здоровья, деловых и личных качеств может служить единственным основанием для увольнения. В истории и современности немало примеров, когда люди очень преклонного возраста успешно справлялись с возложенными на них обязанностями там, где их более молодые коллеги терпели фиаско. Каждый человек индивидуален: один, не достигнув 50, перестает соответствовать занимаемой должности, а другой и в 80 сохраняет интеллект, профессионализм и работоспособность. Нужно ли всех стричь под одну гребенку?
Думается, что в основе возрастных ограничений, установленных госслужащим, лежит негативное отношение к чиновничеству, небезуспешно навязываемое обществу нашими СМИ. В условиях античиновничьей истерии, раздуваемой ими и поддерживаемой безответственными политиками, борьба с негативными явлениями в чиновничьей среде - коррупцией, бюрократизмом и проч., которая, безусловно, необходима, трансформировалась в борьбу с чиновничеством, что недопустимо. Подавляющее большинство чиновников - специалисты высокой квалификации и безупречного поведения. Именно они обеспечивают деятельность государственных органов и потому вправе рассчитывать на уважение и внимание к себе. Огульно увольняя пожилых госслужащих, государство безжалостно переступает через тех, кто в силу своего служебного положения является его первейшей опорой, проводником его политики. Такое увольнение безнравственно.
Известно, что в фашистских концлагерях для определения пригодности малолетних узников к труду на определенной высоте устанавливалась планка. Дети, проходящие под ней, отправлялись в газовые камеры, оставшимся на какое-то время даровалась жизнь. Возрастные ограничения - та же планка с единственной разницей: госслужащим, "прошедшим" под ней, временно даруется полноценная жизнь, тем же, кто "задел" планку, уготовано моральное и материальное прозябание. Прекрасная награда за многолетнюю безупречную службу!
В странах, имеющих богатые демократические традиции, законодательство не предусматривает увольнение госслужащего по причине достижения им определенного возраста. Например, в США с 1975 г. действует закон о запрете дискриминации по возрасту, согласно которому возраст госслужащего не может служить основанием для его увольнения. В Канаде при достижении госслужащим пенсионного возраста предусмотрена возможность продления трудовых отношений с ним без ограничения возраста.
К тому же ни в одной из стран, где возрастные ограничения все же имеют место, планка предельного возраста не установлена так низко, как в России. В Великобритании и ряде других стран выход на пенсию лиц, занимающих должности на государственной службе, обязателен лишь через пять лет после достижения пенсионного (65 лет) возраста. Мне непонятна логика законодателя, установившего госслужащим предельный возраст, равный 60 годам.
Может быть, это связано с предполагаемым началом их умственной деградации? Во всяком случае никто не смог обосновать необходимость возрастных ограничений и "уровень планки" ссылкой на какие-либо научные исследования по этому вопросу.
Впрочем, все вышесказанное - эмоции. И была бы им цена грош, если бы установление возрастных ограничений госслужащим не противоречило принципу равенства и не нарушало мои конституционные права на непосредственное участие в управлении делами государства, равный допуск к государственной службе и свободный выбор рода деятельности, закрепленные соответственно ст. 19 (п. 1, п. 2), 32 (п. 1, п. 4) и 37 (п. 1) Конституции РФ.
Пытаясь отстоять эти права, я обратился в КС с просьбой признать возрастные ограничения, установленные госслужащим Законом о госслужбе, противоречащими Конституции РФ и международному праву ( См.: Насташкин А. Предельный возраст нахождения на государственной службе как свидетельство незрелости российской демократии //Закон и право. - 2000 г. - N II. ). Велико же было мое недоумение, когда КС вынес определение об отказе в приеме моей жалобы к рассмотрению, мотивируя это тем, что установление предельного возраста для нахождения на государственной должности обусловлено спецификой госслужбы и потому не может рассматриваться как дискриминационное ограничение моих конституционных прав.
Таким образом, уже на стадии предварительного рассмотрения, не выслушав меня, оппонирующую сторону и экспертов, КС келейно, в закрытом заседании вынес фактически итоговое решение по существу жалобы, признав, что обжалуемые мною нормы не противоречат Конституции и международному праву. Но вынесению итогового решения должно предшествовать обязательное рассмотрение обращения по существу поставленного в нем вопроса в открытом заседании КС с участием заявителя и при неукоснительном соблюдении принципов конституционного судопроизводства - гласности, состязательности и равноправия сторон. Поскольку жалоба по существу не рассматривалась, вывод Суда о том, что возрастные ограничения не являются дискриминационными, представляется преждевременным.
1. Суд полагает, что при решении вопроса о принятии обращения к рассмотрению нет необходимости в присутствии заявителя, поскольку его мотивы по поставленному вопросу указаны в самом обращении. Но вправе ли Суд, не рассмотрев жалобу в соответствии с установленной Законом о КС процедурой, под маркой "отказного" определения выносить решение, которое фактически является итоговым по существу вопроса? И если вправе, то нужен ли такой Суд? Достаточно ввести в компьютер текст Конституции, Свод законов, жалобу заявителя и он выдаст решение, которое, в отличие от вынесенного по моей жалобе, будет основано на Законе. Утрирую, но в каждой шутке...
2. А если серьезно, то, учитывая правовую малограмотность россиян, на которую нередко ссылается сам КС, обосновывая умопомрачительное количество (94%) отказов в приеме их жалоб к рассмотрению, следует признать, что разночтения между тем что сказано, как сказано и как понято возникают достаточно часто. Поэтому уточнение Судом сути обращения в открытом судебном заседании с участием заявителя при решении вопроса о принятии его жалобы к рассмотрению полагал бы обязательным. Кстати, Закон о
КС не требует, чтобы предварительное рассмотрение обращения обязательно проводилось в закрытом пленарном заседании Суда. Эта порочная правоприменительная практика установлена самим КС.
2. По мнению Суда возрастные ограничения, установленные для госслужащих, обусловлены принципами организации и функционирования госслужбы, необходимостью поддержания ее высокого уровня (в том числе за счет обновления и сменяемости управленческого персонала) и особым трудоправовым статусом госслужащих. Суд также считает, что гарантированное Конституцией равенство всех перед законом и судом не препятствует установлению различий в правовом регулировании труда, основанных на специфических (квалификационных) требованиях, связанных с определенной работой, и что эти различия согласуются с положениями п. 3 ст. 55 Конституции, допускающими некоторые ограничения прав и свобод граждан федеральным законом.
Трудно не согласиться с Судом, что специфика государственной службы позволяет законодателю предъявлять к госслужащим конкретные квалификационные требования и устанавливать им особый правовой статус в сфере трудовых отношений. Но поскольку Конституция имеет высшую силу и прямое действие, то и квалификационные требования, и сам статус ни в коем случае не должны вступать в противоречие с ней и нарушать конституционные права граждан.
2.1. Как следует из Комментария к Закону о госслужбе, принципы ее организации и функционирования раскрывают смысл и содержание всего Закона. Именно они исходя из признания важности, почетности и ответственности госслужбы определяют квалификационные требования к госслужащим и их трудоправовой статус. В соответствии со ст. 5 Закона госслужба основана на принципах: 1) верховенства Конституции РФ; 2) приоритета прав и свобод человека и гражданина... 5) равного доступа граждан к государственной службе в соответствии со способностями и профессиональной подготовкой... 8) профессионализма и компетентности государственных служащих... 10) ответственности государственных служащих за подготавливаемые и принимаемые решения, неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих должностных обязанностей.
Итак, определяя принципы госслужбы, Закон не предъявляет какие-либо требования к возрасту госслужащих, а, напротив, закрепляет равный доступ к госслужбе исключительно в соответствии со способностями и профессиональной подготовкой, выделяя такие качества госслужащих, как профессионализм, компетентность и ответственность. Их приоритет обусловлен тяжестью последствий, вытекающих из низкого уровня подготавливаемых и принимаемых госаппаратом решений. Вот почему, устанавливая особые правила прохождения госслужбы и квалификационные требования к госслужащим, государство имеет целью поддержание у них именно этих качеств. Нужно ли говорить, что они не зависят от возраста?
Так, квалификационные требования, предъявляемые к госслужащим п. 3 ст. 6 Закона о госслужбе, включают требования к 1) уровню профессионального образования; 2) стажу и опыту работы по специальности; 3) уровню знаний Конституции РФ, законодательства и нормативно-правовой базы применительно к исполняемым должностным обязанностям. В квалификационных требованиях не содержатся требования к возрасту госслужащих, а сами требования не влекут за собой необходимость установления возрастных ограничений.
Не влечет необходимость установления возрастных ограничений и особый трудоправовой статус госслужащих, закрепленный в гл. Ill Закона о госслужбе. Анализ устанавливаемых им прав, должностных обязанностей и ответственности госслужащих, ограничений, связанных с госслужбой, особенностей ее прохождения позволяет сделать однозначный вывод, что соблюдение статуса доступно госслужащим независимо от их возраста.
Таким образом, вопреки мнению КС, законодатель в Законе о госслужбе не только не обосновывает необходимость установления возрастных ограничений, но и, сам того не желая, такую необходимость отрицает, в связи с чем возрастные ограничения, установленные для госслужащих, попадают в разряд дискриминационных как не обусловленные принципами организации госслужбы, квалификационными требованиями к госслужащим и их особым трудоправовым статусом.
2.2. Признав возрастные ограничения конституционными, Суд, видимо, не обратил внимания на то, что до принятия постановления КС от 4 февраля 1992 г., признавшего не соответствующим Конституции увольнение работника по причине достижения им пенсионного возраста, госслужащим устанавливался не предельный возраст для замещения государственной должности, а предельный возраст поступления на госслужбу. Хотя эту норму тоже нельзя признать конституционной как ограничивающую равный допуск к госслужбе, она не влекла за собой таких тяжких последствий, как обязательное увольнение госслужащего, достигшего 60-летнего возраста. Установив возрастные ограничения, законодатель, в обход упомянутого постановления КС, предоставил администрации, лишившейся возможности увольнять госслужащих, достигших пенсионного возраста, альтернативную возможность избавления от пожилых работников, установив предельный возраст нахождения на государственной службе равным пенсионному и предусмотрев унизительную процедуру увольнения в связи с его достижением.
То, что увольнение по достижении предельного возраста носит крайне унизительный характер, очевидно. Если госслужащие, уволенные в связи с выходом на пенсию, считаются находящимися в отставке и сохраняют присвоенный им квалификационный разряд (п. 8 ст. 21 Закона о госслужбе), то госслужащие, уволенные в связи с достижением предельного возраста, теряют почетное право находиться в отставке. Их вышвыривают вон, не только не поблагодарив за службу, но, напротив, лишив гарантий и льгот, установленных для госслужащих, уволенных по другим основаниям. Более того, законодатель не вменил в обязанность администрации заботу об их возможном трудоустройстве на негосударственную должность, не предусмотрел заблаговременное предупреждение об увольнении и выплату выходного пособия. Госслужащие оказались перед дилеммой: либо добровольный, но почетный уход на пенсию, либо унизительное увольнение по возрасту. Социально-правовые последствия такого увольнения подтверждают его дискриминационный характер. Оно унижает достоинство уволенных, порочит их деловую репутацию, ведет к значительному снижению их жизненного уровня, ущемлению прав на охрану здоровья и на саму жизнь. Ущемление права на жизнь - не гипербола. По мнению геронтологов, насильственное отлучение от работы ведет к ускорению процессов старения и, как следствие, к преждевременной смерти.
2.3. Не могу согласиться с Судом, оправдывающим установление предельного возраста нахождения на государственной должности "необходимостью поддержания высокого уровня госслужбы (в том числе за счет обновления и сменяемости управленческого персонала)". Высокий уровень госслужбы, действительно, необходим, его поддержание может достигаться в том числе и за счет сменяемости управленческого персонала, но означает ли это, что жертвами "обновления и сменяемости" должны становиться преимущественно пожилые госслужащие? Ведь высокий уровень госслужбы определяется не возрастом, а профессионализмом, компетентностью и ответственностью госслужащих. Именно эти критерии должны ставиться во главу угла при решении вопроса о судьбе того или иного работника госаппарата. Так может стоит повысить требования к госслужащим, которые сегодня носят декларативный характер и не обеспечивают отбор кандидатов по их моральным и деловым качествам? Полагаю, что перевод государственной службы на контрактную основу, обязательное проведение периодических конкурсов на замещение штатных государственных должностей позволили бы значительно улучшить качественный состав госслужащих и обеспечили бы ротацию госаппарата. При этом необходимость в возрастных ограничениях отпала бы сама собой.
Даже действующий Закон о госслужбе позволяет поддерживать ее высокий уровень, не прибегая к таким драконовским мерам, как огульное увольнение пожилых госслужащих. Пунктом 1 ст. 24 Закона о госслужбе предусмотрена аттестация госслужащих "для определения уровня профессиональной подготовки и соответствия государственного служащего занимаемой государственной должности государственной службы", а п. 3ст. 81 Трудового кодекса допускает возможность расторжения трудового договора по инициативе администрации "в случае несоответствия работника занимаемой должности или выполняемой работе вследствие: а) состояния здоровья в соответствии с медицинским заключением; б) недостаточной квалификации, подтвержденной результатами аттестации" (аналогичная норма содержалась и в п. 2 ст. 33 КЗоТ). Полагаю, что приведенные нормы позволяют на законных и нравственных началах осуществлять обновление и сменяемость госаппарата путем увольнения или перевода на другие должности госслужащих, по тем или иным причинам переставших соответствовать занимаемой должности.
Если кому-то и нужны возрастные ограничения, то только тем мягкотелым руководителям, которым недостает принципиальности, чтобы уволить работника, переставшего соответствовать занимаемой должности. Им проще прикрыться Законом и уволить всех, достигших предельного возраста. А то, что этот Закон противоречит Конституции и ломает судьбы тех работников, которые успешно справляются со своими обязанностями, не беда: лес рубят - щепки летят. Но люди не щепки! И какими бы целесообразными ни казались причины, влекущие за собой несанкционированное Конституцией ущемление их прав и свобод, идти на поводу у этих причин нельзя.
2.4. Утверждая, что возрастные ограничения госслужащим не противоречат Конституции, КС ссылается на то, что она допускает возможность ограничения конституционных прав и свобод граждан. При этом Суд стыдливо умалчивает, что эти ограничения возможны только в строго определенных случаях. "Права и свободы человека и гражданина, - гласит п. 3 ст. 55 Конституции, - могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства". Возрастные ограничения не подпадают ни под одно из перечисленных оснований, что делает ссылку на п. 3 ст. 55 Конституции при рассмотрении вопроса о допустимости возрастных ограничений неправомочной.
К тому же каждый случай делегирования своих полномочий федеральному закону Конституция оговаривает особо. И если бы она допускала возможность каких-либо ограничений прав и свобод граждан при их допуске к госслужбе, то, полагаю, п. 4 ее ст. 32 был бы изложен примерно в следующей редакции: "Доступ граждан к государственной службе осуществляется в соответствии с федеральным законом". Поскольку п. 4 ст. 32 Конституции однозначно закрепляет равный допуск к госслужбе, он должен быть действительно равным, т. е. без какой бы то ни было дискриминации, в том числе по возрасту.
2.5. Статья 3 Трудового кодекса, закрепляя запрет дискриминации в сфере труда, провозгласила, что "каждый имеет равные возможности для реализации своих трудовых прав". А как следует из Комментария к Конституции, подготовленного Институтом государства и права РАН, "право на равный доступ к государственной службе означает равенство исходных возможностей и отсутствие дискриминации по какому-либо признаку". Но о каком равенстве исходных возможностей может идти речь, если гражданин, достигший определенного возраста, лишается права претендовать на доступ к госслужбе?
Та же ст. 3 Трудового кодекса гласит, что "никто не может быть ограничен в трудовых правах и свободах по обстоятельствам... не связанным с деловыми качествами работника". Международная организация труда (МОТ), регламентируя трудовые отношения пожилых трудящихся, также увязывает их доступ к работе не с возрастом, а со способностями или поведением. Например, в соответствии с Рекомендациями МОТ 1980 г. N 162 "пожилые трудящиеся без дискриминации по возрасту должны пользоваться равенством возможностей и обращения наравне с другими трудящимися относительно доступа с учетом их личных способностей, опыта и квалификации к работе по их выбору как в государственном, так и в частном секторе" (здесь и далее в цитатах выделено авт.).
Справедливости ради следует признать, что ст. 3 Трудового кодекса "не считает дискриминацией, .. ограничения прав работников, которые определяются свойственными данному виду труда требованиями, установленными федеральным законом". Но, как было показано выше, возрастные ограничения, установленные Законом о госслужбе, не определяются требованиями, предъявляемыми к госслужащим данным Законом, и в силу этого должны быть признаны дискриминационными как не свойственные "данному виду труда". А как гласит ст. 25 Международного пакта о гражданских и политических правах: "Каждый гражданин без какой бы то ни было дискриминации... и без необоснованных ограничений должен иметь право и возможность принимать непосредственное участие в ведении государственных дел и допускаться в своей стране на общих условиях равенства к государственной службе".
Следует подчеркнуть, что ссылка на общие условия равенства при допуске к государственной службе предполагает недопустимость необоснованных различий в правовом статусе госслужащих, установленных без разумных и очевидных к тому оснований. Установление возрастных ограничений законодателем не обоснованно и самоочевидным не является, поэтому следует признать, что, вопреки мнению КС, необоснованное установление госслужащим возрастных ограничений нарушает основополагающий принцип равенства, провозглашенный ст. 19 Конституции и конкретизированный в ее ст. 32 (п. 4), закрепляющей равный доступ граждан к госслужбе.
2.6. Как следует из ст. 74 Закона о КС, Суд "при принятии решения не связан основаниями и доводами, изложенными в обращении". Но, принимая решение, Законом он руководствоваться обязан! Сделав в ходе предварительного рассмотрения вывод о том, что возрастные ограничения, установленные госслужащим, не противоречат Конституции, Суд нарушил Закон о КС, ибо единственный вопрос, который в соответствии с упомянутым Законом вправе решать Суд в ходе предварительного рассмотрения, - это вопрос о принятии обращения к рассмотрению. Отказ в принятии возможен только в случае его несоответствия требованиям ст. 43 Закона, в частности ее положениям о допустимости и подведомственности обращения. Пытаясь придать своему решению видимость законности. Суд признал мою жалобу недопустимой и ему неподведомственной. Именно этот вывод полагаю заведомо противоправным.
Статья 97 Закона о КС признает жалобу допустимой, если обжалуемые нормы закона применены к заявителю и затрагивают его конституционные права и свободы. Оспариваемые мною нормы Закона о госслужбе применены администрацией Минтруда при моем увольнении. Я усматриваю в этом увольнении прямое нарушение моих конституционных прав на непосредственное участие в управлении делами государства, равный доступ к государственной службе и на равенство возможностей в сфере труда, что делает мою жалобу допустимой согласно ст. 97 Закона о КС.
Так же противоправен вывод о ее неподведомственности КС, ибо жалоба изначально неподведомственна никакому другому суду, кроме Конституционного. Поводом для нее послужила обнаружившаяся неопределенность в вопросе о соответствии оспариваемых мною норм Закона о госслужбе Конституции РФ и международному праву. Только КС в соответствии с п. 4 ст. 125 Конституции и п. 3 ст. 3 Закона о КС "по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан... проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле", что в соответствии со ст. 96 Закона о КС делает мою жалобу подведомственной именно ему и только ему. Кстати, председатель КС М.В. Баглай тоже неоднократно заявлял, что "никто другой кроме нашего Суда не вправе признавать ту или иную норму неконституционной".
Из вышеизложенного следует, что жалоба, удовлетворяющая требованиям ст. 96 и 97 Закона о КС, однозначно соответствует критериям допустимости и подведомственности. Отказ Суда принять ее к рассмотрению нарушает мои конституционные права на доступ к правосудию, судебную защиту прав и свобод, рассмотрение дела компетентным судом, закрепленные соответствен но ст. 52, 46 (п. 1, п. 2) и 47 (п. 1) Конституции
3. Конституционная гарантия судебной защиты обязывает государство предоставить любому лицу усмотревшему возможное нарушение своих прав, реальную возможность обращения в компетентный суд с целью их защиты. КС как единственный суд которому подведомственна моя жалоба, был обязан провести ее полную и фактическую проверку и по результатам рассмотрения жалобы в открытом судебном заседании вынести итоговое решение по существу поставленного в ней вопроса. Разумеется оно могло быть как положительным, так и отрицательным - это не оспариваемая мною прерогатива Суда
Но отказывать в приеме моей жалобы к рассмотрению КС не имел права!
Полагая, что от ошибок никто, включая КС не страхован, я не раз обращался и к Суду, и к его Председателю с просьбой пересмотреть ошибочное решение об отказе в принятии моей жалобы к рассмотрению. Но как только возникает вопрос о пересмотре ошибочного решения КС, Суд занимает последний рубеж обороны, на котором стоит насмерть-решение КС окончательно и обжалованию не подлежит! Безнравственность такой позиции очевидна-поскольку ошибочность принятого Судом решения не вызывает сомнения, КС, если он уважает Конституцию, Закон и Справедливость, обязан был это решение пересмотреть. А с тем, что оно ошибочно согласны многие независимые эксперты.
В своем постановлении от 6 июля 1998 г. КС признал, что "правосудие... по самой своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно отвечает требованиям справедливости и обеспечивает эффективное восстановление в правах". Что это если не лицемерие? Ведь добиться пересмотра ошибочного или заведомо противоправного решения КС невозможно. Правда, не признавая права на обжалование своих ошибочных решений, Суд в определении от 13 января 2000 г. N 6-0 допустил возможность пересмотра правовой позиции КС, изложенной в ранее принятых решениях, указав, что "поводом для пересмотра может послужить, в частности, жалоба гражданина". Воспользовавшись этим указанием я обратился в КС с ходатайством о пересмотре право-вои позиции Суда по вопросу об отказе в приеме моей жалобы к рассмотрению. Оно не было рассмотрено Судом, а из ответа, данного Секретариатом следовало, что такой пересмотр возможен только при рассмотрении последующих обращений по аналогичному вопросу. Допускаю, что я неправильно истолковал указание КС, но это же абсурд: кто-то, когда-то (возможно, спустя годы) обратится в КС с жалобой аналогичной моей, и Суд, пересмотрев свою правовую позицию, удовлетворит ее. Но мои-то права при этом восстановлены не будут! А как же "эффективное восстановление в правах, без которого правосудие не может признаваться таковым"?
Впрочем, дело не только в нравственных категориях. Налицо прямое нарушение Судом Конституции, ст. 2 которой признает человека, его права и свободы высшей ценностью, а их соблюдение и защиту - обязанностью государства. Конкретизируя эти положения Конституции, ее ст. 45 гарантирует россиянам государственную защиту их прав и свобод Это означает, что решения любого государственного органа, включая КС, нарушающие конституционные права и свободы россиян (в моем случае это нарушение Судом права на доступ к правосудию и судебную защиту прав и свобод), должны быть пересмотрены как противоречащие Конституции. Принимая во внимание амбициозность Суда, основанную на уверенности в своей непогрешимости, трудно надеяться, что он сделает это добровольно. Но тогда кто вправе обязать КС признать свое решение ошибочным? Если никто, то ст. 2 и 45 Конституции являются декларативными. Впрочем, это уже вопрос к Президенту РФ - гаранту Конституции.
Невозможность обжалования ошибочных решений КС как в самом Суде, так и за его пределами вступает в противоречие не только с Конституцией, но и со ст. 13 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст. 2 Международного пакта о гражданских и политических правах, гарантирующими "каждому человеку... право на эффективные средства правовой защиты в государственном органе...". Нужно ли напоминать уважаемому Суду, что эти документы являются составной частью правовой системы РФ?
4. Следует подчеркнуть, что п. 1 ст. 46 Конституции РФ, закрепляющий право граждан на обращение в суд с целью защиты своих прав и свобод, тоже дублирует общепризнанные нормы международного права. Из ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах следует, что "каждый человек имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей... на справедливое и публичное разбирательство... независимым и беспристрастным судом" и что "любое судебное решение объявляется публично". Статья 31 Закона о КС также гласит: "Решения, принятые как в открытых, так и в закрытых заседаниях, провозглашаются публично"
Статья 71 Закона о КС устанавливает единый правовой статус выносимых Судом постановлений заключений и определений, именуя все их решений я ми. Следовательно, определение КС об отказе в принятии моего обращения к рассмотрению будучи решением, подлежало обязательному публичному провозглашению. В соответствии со ст. 77 Закона о КС его решение "... провозглашается в полном объеме в открытом судебном заседании Конституционного Суда РФ немедленно после его подписания" а в ст. 78 говорится: "... решения Конституционного Суда Российской Федерации публикуются также в "Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации" а при необходимости и в иных изданиях". Несмотря на мои неоднократные просьбы, определение КС по моей жалобе, вынесенное еще в 1997 г., до сих пор не провозглашено в открытом судебном заседании и не опубликовано. А так как в ст. 79 Закона о КС записано, что решение КС "... вступает в силу немедленно после его провозглашения" я вправе утверждать, что на сегодняшний день оно как не провозглашенное не вступило в законную силу и, следовательно, не может быть окончательным и не подлежащим обжалованию. Тем не менее Суд упорно продолжает считать его таковым и не реагирует но мои неоднократные просьбы пересмотреть свое явно противоправное решение об отказе в приеме моей жалобы к рассмотрению.
5. Не имеет юридической силы и выданная мне копия этого определения. То, что официальная копия любого документа должна быть строго идентична оригиналу, очевидно. И если оригинал определения КС подписан уполномоченными на то судьями и скреплен гербовой печатью Суда, то в копии должна содержаться информация о наличии на документе подписей и печати. Поскольку в выданной мне копии определения КС такая информация не содержится, могу предположить, что: а) оригинал не подписан и не скреплен гербовой печатью Суда, в силу чего он является не имеющим официального статуса проектом определения, подготовленным для подписания, но не подписанным, а выданная мне копия является копией с этого проекта; б) если оригинал подписан, то копия не соответствует оригиналу, поскольку в ней не нашел подтверждения факт его подписания и скрепления гербовой печатью КС. Я склоняюсь к первому предположению, ибо определение настолько одиозно в своей противоправности, что, полагаю, ни один уважающий себя судья не рискнет подписать его из опасения потерять лицо. Но в любом случае выданная мне копия не может считаться имеющей юридическую силу: либо как копия с не существующего документа, либо как не соответствующая оригиналу.
6. Видимо тем, что при рассмотрении моих обращений допущено множество нарушений, объясняется упорное нежелание Секретариата КС ознакомить меня с хранящимися в архиве Суда материалами и документами, непосредственно затрагивающими мои права и свободы. Мне неизвестно, доходили ли мои обращения к Суду и его Председателю до адресатов, а также кто и какие решения по ним принимал. Суд отказывает мне в ознакомлении с официальным текстом Регламента КС, который не опубликован в официальных изданиях и мне незнаком но ссылкой на который оправдываются многочисленные нарушения моих прав. Мои неоднократные письменные обращения по этому вопросу к должностным лицам Суда остались без ответа.
И это несмотря на то, что п. 4 ст. 29 Конституции закрепляет право граждан на информацию, установив что "каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом". А статья 24 Конституции РФ обязывает органы государственной власти и их должностных лиц обеспечить каждому "возможность ознакомления с документами и материалами непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом". Более того, ст. 140УК РФ предусматривает ответственность должностного лица за неправомерный отказ в ознакомлении с собранными в установленном порядке документами и материалами, непосредственно затрагивающими права и свободы гражданина. Полагаю, что грубейшие нарушения прав заявителей допускаемые Секретариатом КС, вряд ли могли иметь место, если бы не открытая поддержка со стороны руководства Суда.
7 Комментируя ст. 33 Конституции РФ, его Председатель М.В. Баглай указывает, что право обращения в государственные органы и к любому должностному лицу вплоть до Президента РФ, предполагает обязанность этих органов и лиц давать ответы на эти обращения Но мои письменные обращения к Председателю КС до него либо не доходят, либо остаются без ответа. Что касается "разъяснений", даваемых сотрудниками Секретариата КС, то они являют собой откровенные отписки или попытки ввести меня в заблуждение, в частности, что в соответствии с Регламентом КС переписка со мной "прекращена ввиду ее нецелесообразности". Если бы ответы на обращения в адрес Председателя КС подписывались лично им, вряд ли сотрудники, готовящие проекты этих ответов, относились бы к ним столь безответственно.
Недавно одна из газет опубликовала отчет о проведенном Председателем КС приеме граждан. Если это не пиар-акция, а сложившаяся практика, то почему я, несмотря на многочисленные просьбы, вот уже пять лет не могу попасть к нему на прием? Именно невозможность получить его ответы на возникшие у меня вопросы вынуждает меня задать их публично.
1. Вправе ли КС заочно, на стадии предварительного рассмотрения, выносить решения, которые по сути являются итоговыми?
2. Почему моя жалоба признана недопустимой и неподведомственной КС, и если это действительно так, то в какой суд мне следует обратиться за защитой моих конституционных прав, нарушенных обжалуемыми мною нормами Закона о госслужбе?
3. Под какое из перечисленных в п. 3 ст. 55 Конституции оснований, допускающих ограничение конституционных прав и свобод человека и гражданина федеральным законом, подпадают возрастные ограничения госслужащим?
4. Поскольку правовая позиция Суда по моей жалобе мне (и не только мне) представляется ошибочной, почему, несмотря на мои неоднократные просьбы. Суд упорно уклоняется от дачи в порядке ст. 83 Закона о КС официального разъяснения принятого им решения?
5. Поскольку Суд не провозгласил и не опубликовал, как того требуют нормы международного права и Закон о КС, свое определение по моей жалобе, вступило ли оно в законную силу? Если да, то почему, если нет, то может ли считаться окончательным и не подлежащим обжалованию?
6. Почему мне до сих пор не направлена официальная копия определения КС, имеющая юридическую силу? Как ее получить?
7. Может ли Секретариат КС, допуская многочисленные нарушения моих прав, оправдывать их ссылками на Регламент КС, текст которого, вопреки требованиям п. З ст. 15 Конституции, не опубликован официально для всеобщего сведения?
8. Вправе ли руководитель Секретариата КС отказывать мне в ознакомлении с хранящимися в архиве Суда материалами и документами, непосредственно затрагивающими мои права?
9. Как сочетается широко применяемая в КС практика одностороннего прекращения переписки с заявителями со ст. 33 Конституции?
10. Как исходя из положений ст. 2 и 45 Конституции добиться отмены ошибочного или заведомо противоправного решения КС?
А. НАСТАШКИН, 8, стр. 59-64, Закон и право
13/08/2002
|
