Несостоятельность - в законе, а милость к павшим не в чести

Есть федеральные законы, выход которых малозаметен, как падение листвы во время землетрясения ("О пчеловодстве", например). И есть законы, чье принятие само по себе сравнимо с землетрясением. В этом ряду закон "О несостоятельности (банкротстве)" ближе ко второму варианту. Он не меняет основ экономики, но основательно встряхивает ее. А судьбоносность его определяется тем, что Россия проходит эпический по долгосрочности период разорения своих крупных и мелких предприятий.

Если же взять как частность ситуацию в Дальневосточном федеральном округе, то цифры подскажут: 2000 год - возбуждено 875 дел о банкротстве, 2001 год - 2160 дел, 2002 год - 3671 дело. В том, что это пик и в нынешнем году процесс пойдет на спад, уверенности нет никакой.

Саморегулируемые бандформирования?

Что радикально изменил новый закон, так это институт арбитражных управляющих (АУ). Узнав характер перемен, многие директора довольно потрут руки, ибо не любили они никогда эту профессиональную прослойку. Собственно, и рабочие обанкроченных производств редко называли своего арбитражного управляющего отцом родным. Чаще - шакалом или стервятником, пришедшим поглумиться над умирающим телом завода-фабрики, распродать последнее недоворованное.

С одной стороны - это чистая психология: ну кто воспримет как друга чужого, часто молодого человека, пришедшего банкротить. С другой - эти самые управляющие наломали достаточно дров, пока система банкротства проходила обкатку, пока кадровый состав арбитражных управленцев утрясался, избавляясь от плевел. Усугубляло ситуацию то, что по старому закону арбитражный управляющий за свои дела и ошибки ничем практически не отвечал. Новая же редакция закона крепко схватила АУ за самое больное место - за кошелек.

Юрий Старков, руководитель Межрегионального территориального органа Федеральной службы по финансовому оздоровлению и банкротству в ДВФО (МТО ФСФО), определил изменения так: "Если раньше арбитражные управляющие были частными предпринимателями, то сейчас они должны стать членами саморегулируемых (некоммерческих) организаций. Если раньше они мало чем отвечали, то теперь вводится коллективная и личная материальная ответственность".

Итак, по закону, АУ, объединившись числом не меньше сотни, обязаны сформировать компенсационный фонд, в который каждый член вкладывает свои кровные 50 тысяч рублей. Если потом один из АУ нанесет своим управлением ущерб, его компенсируют за счет этого самого фонда, и каждый член саморегулируемой организации ответит за "того парня". Так что ему лучше сразу сделать себе харакири. Мало того, каждый АУ должен застраховаться от ошибок в управлении в страховой компании на минимальную сумму 3, 5 миллиона рублей в год (если ошибется - страховщик компенсирует). И того еще мало: после назначения АУ на конкретное предприятие он обязан дополнительно в течение 10 дней застраховаться на сумму, в зависимости от балансовой стоимости активов своего предприятия-банкрота. Например, если она составляет от 100 миллионов рублей до 300 (весьма распространенный в ДВФО вариант), то застраховаться нужно на три процента от этой балансовой стоимости, то есть на сумму от трех до девяти миллионов рублей.

Согласитесь, в таких рамках допускать ошибки очень невыгодно. А на криминальном жаргоне это называется просто: "за базар отвечать".

На этом, собственно, потирающим руки "ауненавистникам" следует и остановиться. Потому как в обмен на ответственность государство дало арбитражным управляющим и определенную независимость. Юрий Старков говорит, что они по сравнению со старым законом становятся максимально независимыми от местных органов власти. Единственный, кто их теперь контролирует (кроме собственной организации), - Минюст. И то только с точки зрения соблюдения законов (по качеству работы это министерство априори оценивать не может). Зато любой из кредиторов может заставить АУ ответить за ошибки собственными деньгами и деньгами его организации.

Согласитесь, перемены эти значительные. Самое главное, что они сокращают число и перетряхивают кадровый состав до сих пор работающих АУ. В саморегулируемые организации объединяются ныне лишь те бывшие частные предприниматели, кто уверен в себе и в своем партнере. И тут на Дальнем Востоке начинаются конфликты и "непонятки".

По словам Юрия Старкова, в ДВФО имеет регистрацию всего одна саморегулируемая организация, а точнее, Дальневосточный филиал Российской саморегулируемой организации профессиональных арбитражных управляющих - РСРОПАУ (ее правление в Москве, филиалы и члены по многим регионам). В его (филиала) составе уже более 40 членов. Плюс к этому созданы, но пока не зарегистрированы Дальневосточная саморегулируемая организация (ДВМСО), которая, по собственной оценке, может насчитывать 110-120 членов, и Тихоокеанская, заявляющая не менее чем о сотне желающих присоединиться.

Даже несведущий наблюдатель заметит, что здесь идет некий "лукавый" процесс. Судите сами: по словам Юрия Старкова, в Дальневосточном федеральном округе зарегистрировано 875 АУ, из них вообще работали 550, а активно работали в течение последних двух лет порядка 250 человек. С учетом минимального по закону числа - 100 членов саморегулируемой организации - 250 делим на три, и три организации никак не получаются. При этом 100 членов - это лишь норма закона. В реальности же 100 человек никогда не потянут содержание такой структуры, как СО. Ведь саморегулируемая организация должна создать: контрольный орган (чтобы контролировать работу своих членов и предупреждать ошибки), дисциплинарный орган (чтобы наказывать за ошибки), отборочную комиссию (чтобы решала, кого предлагать на то или иное предприятие арбитражным управляющим), коллегиальный орган (чтобы всем этим управлять). В результате "чиновников" внутри организации набирается немалое число. И чтобы они контролировали, наказывали, делили "хлебные" места честно, нужно им получать зарплату не меньшую, чем у самих арбитражных управляющих. Посчитали в результате общую сумму "административных" расходов и получилось, что на содержание одной саморегулируемой организации требуется в месяц 30-45 тысяч долларов США (!). Сотня АУ, работающих без перерыва на обед днем и ночью, такие взносы (минимум 10 тысяч рублей в месяц) не потянет.

То есть элементарный здравый смысл говорит: не может в ДВФО быть трех саморегулируемых организаций. В одну же единственную объединиться мешает, очевидно, борьба за власть. Согласитесь, получить косвенное или прямое влияние на структуру, которая будет определять судьбу тысяч дальневосточных предприятий, - серьезное искушение. Неудивительно поэтому, что губернатор Дарькин пытается собрать под знамена Тихоокеанской СО своих приморских и чужих арбитражных управляющих (предложил им реальную помощь в формировании компенсационного фонда: не надо, мол, по 50 тысяч рублей сразу сбрасываться). Можно найти, если хорошо поискать, корни и у Дальневосточной МСО. Что касается дальневосточного филиала РСРОПАУ, то туда стремятся АУ, желающие быть относительно независимыми плюс сэкономить (все-таки часть расходов ляжет на московскую базовую структуру).

В общем, борьба за рынок банкротства в самом разгаре. Правда, пользы от такой конкуренции мало, вреда больше. Так как, будучи зарегистрированными на Дальнем Востоке, три хлипких СО могут затем и развалиться по чисто экономическим причинам.

Между тем, рассуждая на тему, насколько серьезно новый закон взял арбитражных управляющих за кошелек, никак не обойти тему доходов АУ. По словам Юрия Старкова, месячная зарплата управленца очень сильно отличается, в зависимости от региона работы и предприятия-банкрота. На приблизительно равных компаниях арбитражный управляющий в Приморском крае может получать 150 тысяч рублей, а в Амурской области, Хабаровском крае - 50 тысяч. Не редкость и зарплата в 10 тысяч рублей (минимальная по новому закону). В любом случае такой порядок цифр - еще один повод для нелюбви АУ. Но при этом следует учитывать, что с этих денег сразу нужно отдать в виде налогов 48 процентов. То есть, из, например, 100 тысяч рублей остается 52 тысячи. Минус ежемесячный взнос в саморегулируемую организацию. Минус страховка - порядка 100 тысяч в год. Минус страховой взнос при назначении на крупное предприятие - еще 100 тысяч разом. В общем, по нашим подсчетам, от стотысячной зарплаты остается на руках 10-20 тысяч рублей. Это не к тому, чтобы вдруг начать жалеть арбитражных управляющих. А к тому, что уровень компенсации, установленный для них государством, весьма серьезен. Приходилось уже встречать арбитражных управляющих, которые, чтобы вписаться в новую систему, бегают по всем знакомым занимать деньги. После чего они вряд ли позволят себе допустить ошибку, а охотиться за разворованным имуществом при конкурсном управлении будут, аки львы.

Закон о массовом захоронении?

Между тем, спор о том, куда клонит новый закон - в сторону оздоровления предприятий-банкротов или в сторону их зачистки, - остается пока неразрешимым. Юрий Старков, например, утверждает, что если раньше в законе был некий баланс между финоздоровлением и реализацией требований кредиторов (все продай, но деньги верни), то новая редакция явно тяготеет к реанимации банкротов. В подтверждение своих слов он приводит введение отдельной статьей в закон самой процедуры финоздоровления. Во-вторых, повышен уровень задолженности, достигнув который предприятие могло быть признанно банкротом. До сих пор он составлял 500 МРОТ, или 50 тысяч рублей. И за такие смешные долги можно было обанкротить и поделить целые заводы, что, впрочем, и делалось. Теперь долговая планка повышена вдвое - до 100 тысяч рублей, что дает предприятиям некоторое послабление.

В-третьих, подробно расписана процедура банкротства по нескольким категориям особо ценных для государства предприятий. Например, та же долговая планка для банкротства естественных монополий в тысячу раз превышает планку для остальных юридических лиц. А вот решения о банкротстве сельхозпредприятий принимать будут специальные комиссии при региональных и местных органах власти. И не найдете вы ни одного главы района, который бы согласился на банкротство "вверенного" ему колхоза. Так же сложно будет обанкротить любую финансовую организацию (банк, например) - решение принимается аж на уровне правительства. То же самое касается и так называемых стратегических предприятий. В Хабаровском крае последних, между прочим, всего 31. В их списке: ДВЖД, Хабаровскэнерго, Амурское пароходство, оба НПЗ, "Хабаровский" ликеро-водочный завод, Дальхимфарм, там же наши порты, авиапредприятия. Банкрот среди них пока один - Хорский гидролизный завод.

С другой стороны, решение о банкротстве, принимаемое раньше целой коллегией, в которую входили в том числе и госорганы, теперь будет единолично приниматься руководителем регионального органа ФСФО, например, тем же Юрием Старковым, но потом должно быть согласовано с субъектом РФ. Старков считает это еще одним подтверждением линии государства на финансовое оздоровление. Впрочем, в правительстве края к этому относятся менее однозначно. Например, Виктор Колмыков, начальник промышленного отдела краевого минпрома, говорит: "До выхода нового закона задача реанимировать предприятие, вернуть его в экономику стояла на первом месте. Кандидатуры арбитражных управляющих утверждались по согласованию с правительством края. В результате это были наши люди, которых мы предлагали, исходя из их компетентности, опытности, заинтересованности в развитии экономики края. Сейчас новое законодательство - приходят независимые люди, у некоторых "пальцы веером": мы сами по себе - вы сами. Конечно, если арбитражный управляющий - умный человек, он сам придет в правительство за советом. Но гарантий уже нет..."

И действительно, теперь саморегулируемая организация предлагает в арбитражном суде на выбор три кандидатуры арбитражного управляющего. Должник и кредитор имеют право по одному человеку отвести, тогда автоматически назначается третий. Если же отводов нет, то суд назначает того АУ, что стоит в предложенном списке первым номером. И в дальнейшем вся работа с банкротом уже на совести одного арбитражного управляющего, и подконтрольна она лишь его коллегам по организации.

Сами же арбитражные управляющие, с коими довелось пообщаться, однозначно считают, что в новой своей редакции закон уходит от стремления любым путем сохранить предприятие. Главная задача - рассчитаться с долгами. А как это сделать? Продать предприятие - самый реальный способ, если учесть, что большинство банкротов сегодня восстановлению не подлежит. Их и так слишком долго пытались сохранить, наращивая долги и проблемы. Тянули, можно сказать, дохлую кошку за хвост, делая вид, что это она сама бежит следом.

Впрочем, что будет в действительности, покажет лишь практика.