АРАФАТ, ШАРОН И СУДЬБА ПАЛЕСТИНСКОГО ГОСУДАРСТВА

Хотя 60 - 70 процентов израильтян, по данным опросов, согласны на переговоры с палестинцами и на предоставление им самостоятельности (то есть именно на то, что предлагал лидер партии Авода Амрам Мицна ), вдвое больше голосов на выборах получил Ариэль Шарон, негативное отношение которого к идее палестинского государства хорошо известно. После двух с лишним лет интифады и террора люди выразили доверие человеку с репутацией сильного и жесткого лидера. Мицну никто не может назвать слабовольным, но, вероятно, многие израильтяне, обдумывая его кандидатуру, вспомнили другого заслуженного боевого генерала - Барака, бывшего лидера Аводы и премьера, который пошел на беспрецедентные уступки. Про Шарона все знают, что уж он-то не пойдет на принципиальные уступки, способные поставить под угрозу безопасность Израиля. Но что означает победа Шарона для палестинцев?

Если верить многим комментаторам, это для них тяжелейший удар, крах всех надежд на возрождение мирного процесса. Так ли это? Ничего иного палестинцам ждать и не приходилось: ведь это уже вторая победа ликудовцев на выборах. И уже два года назад, когда Шарон впервые стал премьером, было ясно, что это прямой результат того, что Арафат в свое время отказался принять условия, предложенные Бараком, и тем самым фактически обрек Аводу на поражение и привел к власти Ликуд. А с тех пор с палестинской стороны не было сделано ничего, чтобы ослабить позиции Шарона, скорее наоборот. Даже второй по влиянию палестинский лидер Абу Мазен, которого многие рассматривают как возможного приемника Арафата, признал недавно, что "милитаризация интифады" была тяжелой ошибкой. У нас это признал и давний друг Арафата Евгений Примаков. Поэтому вновь встает вопрос: почему же Арафат отказался принять совместный план Клинтона и Барака? Неужели он не понимал, к чему это приведет?

Вероятно, понимал; при всех недостатках Арафата наивным его не назовешь. Уже готовясь к встрече в Кэмп - Дэвиде, Арафат, скорее всего, сознавал, что она закончится провалом, что концепция Осло исчерпала себя. Ясно, что мирный процесс, начатый в Осло, не вылечил болезнь, а лишь загнал ее вглубь, отодвинул на короткое время решение самых болезненных вопросов. Ведь есть два способа приступать к решению трудной, многоплановой проблемы: один- это сразу взять быка за рога, попытаться устранить главные препятствия в соответствии с французским афоризмом :" Лучший способ отделаться от неприятности- это прямо наступить на нее ". Второй- начать с более легких вопросов в расчете на то, что к тому моменту, когда неизбежно придется заняться главным, уже будет накоплена некая позитивная инерция, которая позволит двигаться по накатанной колее и облегчит окончательное решение. Рабин, Арафат и Клинтон выбрали второй вариант, но когда дело дошло до главных вопросов- судьбы Иерусалима, проблем палестинских беженцеви еврейских поселений на оккупированных территориях - на поверхность вышло то, о чем все знали, но старались отложить " на потом " : позиции сторон диаметрально противоположны и удовлетворяющего всех решения быть просто не может.

И Арафат не мог не понимать, что когда наступит " час истины ", он окажется перед тяжелейшей дилеммой: либо соглашаться на предложения, которые его собственные палестинские " ястребы " немедленно заклеймят как капитуляцию и приложат все силы, чтобы выставить его предателем, дискредитировать его в глазах народа, доверявшего ему тридцать лет, либо отвергнуть эти предложения, сознавая, что после этого в Израиле неминуемо придут к власти те, которые на такого рода уступки уже ни за что не пойдут. Тогда исторический шанс будет упущен.

И Арафат пошел на, чтобы упустить этот шанс. Он не стал действовать по принципу " Лучше синицу в руки, чем журавля в небе ". Подчиняясь воле " ястребов " - экстремистов, а также нереалистическим упованиям палестинского населения, введенного в заблуждение многолетней пропагандистской обработкой, Арафат предпочел остаться на обломках процесса Осло, без надежды стать президентом государства- пусть урезанного по сравнению с максималистскими требованиями палестинцев, надеявшихся на возвращение беженцев и ликвидацию еврейских поселений, но все же самостоятельного государства. Зато он остался принципиальным несгибаемым вождем палестинской революции. " Президент или лидер " - так стоял вопрос. Арафат сделал выбор в пользу сохранения своего старого имиджа революционного вождя, пожертвовав возможностью компромисса. Возможно, он при этом считал, что израильский кнессет все равно не утвердит план Барака, и тогда он, Арафат, окажется в двойне незавидном положении.

Почти два года тому назад автор этих строк принимал участие в международной встрече, созванной в Александрии организацией Пагуошской конференции для обсуждения ближневосточного кризиса. В кулуарном разговоре один из палестинских участников встречи так ответил на вопрос, понимают ли палестинцы. что они сами привели к власти Шарона :"А нам безразлично - Шарон или Барак. Ликудовцы, может быть, даже лучше для нас : это открытые враги мирного урегулирования, и в отношениях с ними у нас развязаны руки ; с Аводой труднее, она вроде бы идет на уступки, которые для нас все равно неприемлемы, но с ними приходится маневрировать , объяснять, почему мы не можем пойти им навстречу и принять их условия, и нас обвиняют в неуступчивости, в нежелании пойти на урегулирование. А с Шароном проще - он действует силой, и мы отвечаем силой ".

Очень важно понять эту логику - ведь в конечном счете именно ею и руководствуется Арафат. Палестинцы знают, что добиться удовлетворения своих требований в полном объеме им сейчас не удастся : например, ни одно израильское правительство не пойдет на то, чтобы впустить в Израиль два миллиона беженцев или хотя бы один миллион- тогда через несколько лет число арабов превысит число евреев, и Израиль перестанет существовать как еврейское государство. Точно так же нельзя ожидать и полного демонтирования всех еврейских поселений на Западном Берегу- этого не допустит израильское общество. Значит, компромисс может состоять в том, что, как дает понять Шарон, палестинцы получат примерно 42 % территории Заападного Берега, или десятую часть того, что называется " исторической Палестиной ", значительная часть еврейских поселений останется, беженцы не вернутся. И еще неясно, как будет решена проблема Иерусалима : для Шарона план Барака, предусматривающий раздел Старого Города и палестинскую юрисдикцию даже над частью Храмовой Горы, совершенно неприемлем. Это- конец великой мечты и великих надежд. А лично для Арафата это - перспектива стать главой маленького государства с сильно урезанным суверенитетом ( без собственной армии, но с сохранением пребывания израильских войск вдоль реки Иордан, на границе с Иорданией) . Вместо революционной борьбы за " арабскую Палестину "ему придется заняться административно - хозяйственными вопросами, для чего он явно не создан.

Поэтому лучше оставить все в подвешенном состоянии, без соглашения, предусматривающего окончательную фиксацию границ между двумя государствами. Значит ли это, что Арафат вообще отказался от идеи сильного и самостоятельного палестинского государства со столицей в Иерусалиме ? Вовсе нет. Его расчет заключается в другом: поскольку мирного урегулирования на базе концепции " двух государств " не предвидится и соответственно будет продолжаться вооруженная конфронтация ( террор - репрессии - террор ), Израиль будет вынужден в течение неопределенно долгого времени сохранять оккупацию Западного Берега. А это означает, что не иссякнет поток молодых людей, готовых идти на самоубийственные акции ради избавления от оккупации ; что будут расти настроения безвыходности и отчаяния в израильском обществе, вынужденном постоянно жить под страхом взрывов, в ожидании новых террористических акций, так что жизнь станет невыносимой, элита общества начнет уезжать в Америку ; что будут усиливаться протесты международной общественности ( уже сейчас в Европе организуется бойкот Израиля) ; что на Израиль будут давить, требуя большей уступчивости, Соединенные Штаты, заинтересованные в лояльности арабских правительств, особенно после ожидаемого удара по Ираку, когда Вашингтону придется делать все возможное для восстановления доверия арабов. И - может быть, самое важное- что на палестинцев будет работать демография; недаром Арафат сказал однажды, что главное оружие палестинцев - это чрево арабской женщины. Сейчас в Палестине ( между Средиземным морем и рекой Иордан) проживает пять с небольшим миллионов евреев и более четырех миллионов арабов; через несколько лет арабов станет уже больше, чем евреев. Готов ли Израиль к бесконечной оккупации земель, населенных миллионами озлобленных, ненавидящих его людей ?

Исходя из таких соображений, можно понять, почему Арафат на самом деле не заинтересован в мирном урегулировании на тех условиях, которые сегодня являются единственно возможными. Ему не нужно ни выполнение резолюции 242 Совета безопасности, ни саудовские, иорданские и египетские планы установления мира. Его устраивает сохранение статус кво в расчете на то, что длительной оккупации арабских территорий Израиль не выдержит, и тогда можно будет добиться гораздо большего, чем сегодня. Но из этого следует и другой вывод: для срыва планов мирного урегулирования и реализации идеи двух государств на израильских условиях необходимо сохранение напряженности, перманентная активность палестинских террористов. Надо продолжать акции камикадзе, лить воду на мельницу Шарона, для которого каждый новый взрыв- желанный предлог для отказа от переговоров, для периодического ввода танков в палестинские города, для отказа от демонтажа еврейских поселений. Ведь Шарон тоже рассчитывает, что время работает на него, он тоже не хочет заключения соглашения, устанавливающего постоянные границы и предусматривающие ликвидацию большей части поселений. Шарон, что бы он ни говорил, на самом деле противится идее Мицны о строительстве " забора", стены, отгораживающей еврейские земли от арабских. Ведь Шарон понимает, что стена неизбежно превратится в границу, и уже нельзя будет отстаивать те еврейские поселения, которые останутся " по ту сторону ". Расчет Шарона- на то, что не выдержат нервы у палестинцев, что безработное и все более беднеющее население Западного Берега и Газы в конце концов предпочтет компромиссное решение конфликта, махнет рукой на беженцев, примирится с наличием еврейских поселений на своей земле. И тогда к власти придут, отбросив Арафата, прагматики, с которыми можно будет договариваться на его, Шарона, условиях.

Если все это верно, то получается, что и Шарон, и Арафат, хотя и по совершенно разным причинам, заинтересованы в продолжении интифады, а следовательно- террора и контртеррора. Это и есть ответ на бесконечно задаваемый вопрос: санкционирует ли Арафат террористические акции Хамаса, Исламского Джихада и других экстремистских групп или же он, как уверяют официальные представители палестинцев, категорически против террора, но не в состоянии его пресечь. К Арафату в общем можно отнести то, что Примаков сказал по поводу Масхадова после теракта на Дубровке- что если он ( что наиболее вероятно) знал о готовившейся акции, то он и есть главный террорист, а если не знал ( во что трудно поверить), то, значит, он ничего не контролирует, и с таким лидером бесполезно вести переговоры.

Так или иначе, надежд на то, что Шарон и Арафат искренне согласятся возобновить переговоры и вскоре наступит урегулирование, сегодня ничтожно мало. Видимо, без сильнейшего давления внешних сил, без буквального навязывания мира ничего серьезного ожидать нельзя. Но до развязки иракского кризиса рассчитывать на то, что такое давление будет оказано, совершенно нереально.