А судьи кто?

Итак, орган международной юстиции, о котором в ООН мечтали еще с момента ее создания, сможет начать работу.

Но кризис в Организации Объединенных Наций и близящаяся война — скверный фон для реляций о новой победе Права над Злом во всемирном масштабе.

Международный уголовный суд (МУС) в отличие от своих предшественников — трибуналов по бывшей Югославии и по Руанде, — не чрезвычайное временное образование, а постоянно действующий институт. К его ведению отнесены военные преступления, геноцид, преступления против человечности и агрессия. Правда, с понятием агрессии дело не заладилось: удовлетворяющее всех определение никак не могут разработать. Ограничены и прерогативы суда как по времени, так и по географии. Временные рамки понятны: закон, как известно, обратной силы не имеет. Поэтому полномочия суда распространяются лишь на преступления, совершенные после 1 июля 2002 г., когда обрели силу Римский договор 1998 г. об учреждении МУС и его устав. Более существенно, что он обладает юрисдикцией только по отношению к государствам, его признающим. Соответственно в МУС, как правило, могут попасть те дела, которые переданы ему государствами — участниками договора. Лишь в ситуациях угрозы миру, предусмотренных VII главой Устава ООН, дело может быть передано суду по р ешению Совета Безопасности ООН. Таким образом, государства, не подписавшие или не ратифицировавшие договор, фактически остаются вне правового поля суда.

Между тем из 139 участников, скрепивших договор своими подписями, ратифицировали его лишь 85. Список исключений весьма примечателен: воздержались от подписания США, Китай, Индия, Пакистан, Индонезия, Ирак и Турция; подписали, но не ратифицировали Россия, Израиль, Иран, Египет. Следовательно, о своей неподсудности международной Фемиде заявили: единственная сверхдержава, чья военная активность распространяется по всему миру; наиболее многонаселенные государства планеты; страны с застарелыми этническими и религиозными конфликтами. Иначе говоря, именно те, кто имел больше всего шансов с ней столкнуться. Уже

"Международное право может быть только универсальным, либо его не будет вовсе".

поэтому торжественное начало деятельности МУС трудно считать торжеством международной юстиции. К тому же это событие по иронии истории заслонено другим, имеющим прямо противоположный смысл: США заявили о готовности начать войну против Ирака независимо от того, будет ли это санкционировано Советом Безопасности ООН, что противоречит международному праву.

Отношение американских властей к самому МУС не менее примечательно. Хотя США первоначально подписали Римский договор, администрация Буша не только отказалась его ратифицировать, но и отозвала американскую подпись под документом. Более того, Вашингтон развернул беспрецедентную кампанию, чтобы оградить своих военнослужащих от потенциального преследования судом. Шантажируя ООН угрозой наложить вето на продолжение миротворческих операций (в частности, в Боснии и Герцеговине), Соединенные Штаты вынудили СБ предоставить их участникам годичную (с возможностью дальнейшего продления) неприкосновенность. Затем США приступили к массированной обработке других стран поодиночке, добиваясь от них заключения двусторонних соглашений о том, что американские граждане не будут ими выданы международному правосудию. Несмотря на жесткую критику со стороны ЕС, особо сильному нажиму подверглись европейские страны — кандидаты на прием в НАТО и ЕС. Евросоюз, потребовавший было от претендентов придерживаться общей европейской позиции, в се же отступил от этой позиции и позволил кандидатам вступать в подобные соглашения. Все это, естественно, не укрепило ни европейско-американские отношения, ни европейское единство. Такое поведение мирового лидера, демонстрирующего откровенное пренебрежение к МУС, побуждает и другие страны не спешить вверять судьбу своих граждан столь выборочному правосудию. Если мировое сообщество не найдет в себе сил отвергнуть эти претензии на правовую исключительность, то нелепы будут и его претензии к остальным. Международное право может быть только универсальным либо его не будет вовсе.

Автор — заведующий сектором этнополитических конфликтов
Института Европы РАН