«Электронная Россия: проблемы и перспективы»
Интернет-конференция

КРИЗИС В ГОЛОВАХ ИЛИ В КАКОМ-ТО ДРУГОМ МЕСТЕ?.

СПРАВКА

Глеб Олегович Павловский родился 5 марта 1951 года в Одессе. С 1968 по 1973 год учился на истфаке Одесского госуниверситета. На втором курсе выпустил стенгазету "XX век", которую партбюро сняло "за анархизм и левоэкстремистский уклон". Был исключен из комсомола. Входил в кружок-коммуну "Субъект Исторической Деятельности" (СИД), считал себя дзэн-марксистом. Входил в круг одесских диссидентов, был в контакте с диссидентской Москвой (Гефтером, Батищевым, Померанцем). Стал объектом внимания КГБ за распространение "Архипелага ГУЛАГа". Из учителя истории превратился в столяра, а после переезда в Москву стал еще и строительным рабочим и лесорубом. В середине 70-х - соредактор свободного московского журнала "Поиски" с соответствующим времени антуражем (пресс-конференции, обыски, допросы и даже сломанная нога в момент ухода от погони, когда во время одного из политических процессов он высадил кирпичом окно в Мосгорсуде). С 1981 года предлагает некатастрофическую альтернативу для СССР (пакт "общество- власть"), что отдалило его от диссидентства и не приблизило к властям. Через полтора года после закрытия "Поисков" его сажают за эти самые "Поиски". Нарушил табу диссидентской среды - признал себя виновным, о чем сожалеет до сих пор. Получил мягкий приговор (ссылку в Коми АССР), работал кочегаром и маляром, атаковал Политбюро и КГБ трактатами о путях спасения России. После отбытия срока нелегально возвращается в Москву, попадает в арбатский молодежный клуб, который позднее становится "Клубом социальных инициатив" (КСИ). Его берет на работу без прописки и с судимостью главный редактор журнала "Век XX и мир" Анатолий Беляев (прописку Павловский получит позднее, из рук Бориса Ельцина, "в порядке исключения"). Осенью 1987 г. Павловский вошел в состав учредителей информационного кооператива "Факт" (председатель - Владимир Яковлев). С 1989 г. учреждает информационное агентство "Post-Fartum" и становится главным редактором журнала "XX век и мир". В 1994 г. снова попал под следствие за аналитическую записку "Версия N 1" (возможный сценарий антипрезидентского заговора), подготовленную по его заказу. В 1995 году стал президентом Фонда эффективной политики (ФЭП), созданного "группой частных лиц с целью работы в области политического консалтинга, организации и проведения избирательных кампаний, взаимодействия со СМИ, создания и поддержки медиа-проектов в Интернете".

Павловский был родоначальником многих проектов в Интернете. Его любимое и качественное детище - "Русский журнал" (когда-то выходила и бумажная версия, именовавшаяся "Пушкин"). На сайте ФЭП представлен далеко не весь перечень его проектов. Кроме известного официоза СТРАНА.РУ и аналитического сайта ВВП.РУ, посвященного Путину, здесь можно обнаружить варианты быстрого электронного реагирования на самые разные стороны жизни. "Религия в России", ХАРТИЯ.РУ (обсуждение вопросов становления гражданского общества), "11 сентября. Мир после катастрофы", информационный центр УКРАИНА.РУ, дискуссионный центр "Электронная Россия", сайт, посвященный АПЛ "Курск", три сайта обозрений российской и иностранной прессы, журнал "Фас" и многое другое. Но отнюдь не все. Некоторые заброшенные проекты Павловского (наверняка забытые им самим) до сих пор призрачно плавают в интернет-эфире, словно напоминание о несбывшихся надеждах минувшего века.

Его называют главным политтехнологом Кремля, ему приписывают организацию выборной кампании, приведшей к власти нынешнего Президента. Безусловно, не все, но многое делалось под его началом. Остальные, не менее значимые фигуранты избирательного процесса (такие, например, как Алексей Ситников) в принципе ни от кого не прячутся, но их имена не скандализированы, а их действия не столь публичны.

В ноябре-декабре ушедшего года при президентском дворе случилась первая трещина. На фоне внешне успешной работы начался раскол и среди авторов различных концепций развития. Похоже, многие испугались успехов и задумались о том, как будут выкарабкиваться из серьезного кризиса, буде он случится. Это был и конфликт личностей, и конфликт идей. Частным случаем этого конфликта стало прекращение финансирования группы Интернет-изданий, инициированных ФЭП. В результате 11 декабря появилось короткое "Заявление Фонда эффективной политики и его интернет-СМИ".

"В силу вынужденных и непреодолимых обстоятельств Фонд эффективной политики сворачивает взаимодействие с группой средств массовой информации, управляемой им в Интернете: Страна.Ru, СМИ.Ru, Вести.Ru, и другие. В ближайшие дни собственность на эти ресурсы будет реорганизована и соответственно переоформлена. Мое решение продиктовано желанием устранить все политические препятствия журналистской работе высокопрофессионального сетевого коллектива. Президент Фонда эффективной политики Глеб Павловский".

Мы договорились встретиться для беседы в конце ноября. Встреча несколько раз переносилась. И наконец 21 декабря Глеб Павловский собрал брифинг для весьма узкого круга журналистов, которым он задолжал беседу. Это, конечно, хуже, чем разговор один на один, когда можешь зацепить собеседника, заставив его играть на собственном поле или, наоборот, превратившись в огромное заинтересованное ухо, дать ему возможность выговориться как на исповеди. Но есть и плюсы: в коллективной беседе случаются вопросы, которые в диалоге двоих даже не возникнут.

Наш хаотичный, прыгающий с темы на тему разговор длился более двух с половиной часов. Этот текст в три раза меньше того, что содержит расшифровка пленки. Многие темы останутся за скобками. Сохраняю лишь то, что, на мой взгляд, представляет безусловный интерес для читателя. Мне принадлежит лишь часть вопросов. Журналисты на брифинге не знакомились, и потому, для удобства, они персонифицированы, как одно лицо. Вопросы будет задавать ЖУРНАЛИСТ (Ж.), ответы будет давать ГЛЕБ ПАВЛОВСКИЙ (Г.П.).

Что будет со страной .ру и с Фондом?

Г.П. В основном вопросы приходят ко мне по сюжетам, связанным со СТРАНОЙ.РУ, и по поводу так называемой "истории в Кремле"... Я только из Кремля, и там полное благодушие обеих сторон. Рождественское. Глупо делать политические заявления.

Ж. Тогда начнем со СТРАНЫ.РУ? Что с ней и почему?

Г.П. Это самый простой вопрос. Случилось то, что случилось - полуторамесячная остановка кредитования. Могу предположить, что я правильно угадал причину этой остановки. Она вызывалась недовольством инвесторов так называемым моим участием во внутрикремлевской борьбе. Хотя, с моей точки зрения, я особо не участвую...

Ж. А кто инвесторы? Естественные монополии?

Г.П. Нет. Это банки - их до пяти. В нынешней ситуации они (как любые крупные банки в принципе) озабочены хорошими отношениями с властями.

Ж. В чем же выражалось ваше участие или неучастие во внутри-кремлевской борьбе?

Г.П. Это виртуальное явление. Меня позиционировали, как это теперь называют, с одной из групп, а именно - с олигархической почему-то, к которой я, увы, не отношусь. Инвесторы решили на всякий случай пойти на такие шаги без объяснения причин. 11-го декабря я сделал заявление, уже 12-го, во время приема, мне сообщили об удовлетворенности моим заявлением, а 13-го финансирование было возобновлено. Впервые в жизни столь короткая дистанция между действием и ответом. Теперь ФЭП выделяет все интернет-медиа в отдельную структуру, у которой будет новый руководитель - из Санкт-Петербурга. Он не будет вмешиваться в информационную политику...

Ж. А Фонд, он ведь тоже трансформируется в нечто другое?

Г.П. Реорганизация Фонда началась значительно раньше. Мы очень разрослись и переходим к системе сотрудничества наших предприятий (мы их называем лабораториями). Ряд ведущих сотрудников будут выделены в отдельные, более авторские, чем сегодня, лаборатории со статусом юридических лиц. ФЭП в последний год сместился от избирательных кампаний в область консалтинга и информационно-аналитического обеспечения. Материя тонкая. Эксперты, придерживающиеся разных концепций и идеологий, плохо уживаются друг с другом. У нас есть общая основа (помимо бухгалтерии) - это система информационных электронных баз данных - она на данный момент самая большая в мире на русском языке. И взаимодействие с рынком мы решили разделить. То есть сеть лабораторий будет оказывать услуги как часть единого сообщества. Это сложнее, чем холдинг, структура связана определенным подходом к политическому анализу. Представьте: вот 250 талантливых специалистов (молодых, интеллигентных, образованных и либерально мыслящих людей), которые идеологически ориентированы на работу с государством и являются гораздо большими государственниками, чем я. Их труд требует некоторой организации процесса. Поэтому к февралю возникнет система, состоящая из центрального предприятия, которое по-прежнему будет Фондом, и двух-трех лабораторий в области внешней политики и оборонных технологий.

Ж. ФЭП и оборонные технологии? Собираетесь выпускать мечи?

Г.П. Скорее щиты. Это новая для нас сфера - оборонные возможности информационных технологий. После событий 11 сентября мы пришли к выводу, что необходимо ускорить работу в этом направлении, потому что достаточно явно началась гонка специфических асимметричных вооружений... Не старых, не традиционных вооружений, а новых типов угроз в комбинированных информационных и других сферах. И пошла такая же технологическая гонка оборонных средств от этих угроз. Ну, а центральный наш заказ (не самый выгодный. но приоритетный) - это Правительство и Администрация Президента.

Ж. Заказ официальный, оплачиваемый?

Г.П. Да, но... Не полностью, скажем так. В режиме слабого покрытия издержек. Но у нас контракты. В течение пяти последних лет у нас существует официальный контракт с Администрацией Президента.

Кто станет будильником для номенклатуры?

Ж. Некоторое время назад вы говорили о том, что наша система должна изменить конфигурацию, получить толчок, иначе она саморазрушится. Даже срок называли - осень 2001 года. Осень улетела. Прогноз сбылся? Разверните ответ поподробнее...

Г.П. Я имел в виду режим как систему балансов, а не государство в целом. Да, такая система не могла просуществовать дольше осени 2001 года в эволюционном порядке, и я могу это только повторить. Подробности не меняют принципа. Можно, например, снять Волошина. Эта система власти сконструирована для решения двухвариантного вопроса: кто кого? . Три варианта - и она уже буксует, ибо ей нужно найти и победить врага. Не факт, что этим "врагом" не окажется оптимальный для страны вариант. Политическая система возникла в конце эпохи нашей холодной гражданской войны девяностых. И дальше она должна себя сама реконструировать, что довольно трудно.

Ж. Непонятно. С какой стати система, располагающая властью, будет себя реконструировать?

Г.П. Чтобы не рухнуть! Не существует общественных, политических, организационных сил, которые способны предложить некий вариант государственных реформ, оказать конструктивное давление (в том числе через систему властей, через СМИ) и довести реформу до конца. А раз таких сил нет, значит, нужно самим действовать на опережение. Внешняя стабильность - не панацея от проблем.

Ж. Аппарат, нашпигованный противоречиями, нерешенными задачами, озабоченный поиском виновных, согласится на самореформу? С какой стати? Ведь внешне конфликтов нет!

Г.П. Это правда. Нет угрожающих единству государства конфликтов. Не существует ни одной силы, которая готова консолидироваться, например под лозунгом ослабления централизованных связей и, допустим, перехода от президентской республики к парламентской. Нет таких сил. Но поставлю вопрос иначе, в понятном для нас ракурсе: если бы эти угрозы были, то в задачу власти входило бы их преодоление. Преодолели - получите аплодисменты и орден. Если же угроз нет, власть сама должна действовать, но не в конфликтном, а в рабочем режиме, сама должна формировать и осуществлять повестку дня, чтобы заработать если не орден с аплодисментами, то хотя бы молчаливое одобрение общества. Власть не должна спать, и она должна знать, для чего собственно бодрствует.

Ж. Возможно, будильником, который может разгонять сон системы, должен быть Президент, его идеи, его программа?

Г.П. Правильно, правильно. Но он - глава государства, одновременно реальный лидер общества (по всем вариантам отсчета и анализа), и, что тоже факт, - социальный лидер чиновного сообщества.

Ж. Добавьте к этому, что он - хочет того или нет - реально возглавляет аппаратно-номенклатурную систему.

Г.П. Да? А что сегодня представляет собой аппаратно-номенклатурная система? Может она принимать решения так же, как, скажем, три года назад? Нет. Президент навязал ей определенную повестку дня. И она не может ему противостоять. Системе сказано: "Мы проводим судебную реформу"... Значит, проводим судебную реформу. Сказано: "Мы проводим реформу образования".-Значит, мы проводим реформу образования. Но одновременно она не может сформировать внутри себя никаких позиций, никаких вариантов той же реформы образования, она даже не может транслировать НАВЕРХ те практические возражения, которые существуют на местах! Почему? Да потому, что она тут же коченеет от ужаса: "Это что? Против курса, что ли? И по какому поводу? По поводу образования? Вы с ума сошли!Когда в Италии обсуждается система образования, то в обсуждении принимают участие все сколько-нибудь заинтересованные группы (включая маргинальные), через телевидение в этот процесс включено все общество, ибо там уже привычно, что обсуждение должно привести к согласованному результату, а не просто к разноголосице. Наша же система, в очередной раз победив, оказывается в ситуации, когда она должна обнаружить нового противника или же создать себе альтернативу!

Ж. Восхитительно. Но если этому аппарату так трудно пережить победу и оставаться адекватной властью, почему бы ему не уйти?

Г.П. Вопрос правильный, только ответ на него совсем другой. Система начинает вбирать в себя различные альтернативные идеи, превращаясь в своеобразный кремлевский парламент, в котором на базе этих идей формируются квазипартии. "Питерские" и "московские" - это как бы первое приближение (ведь в итоге становится понятным, что "питерские" - они разные, как и "московские"). Если же аппарат начинает бояться выйти на Президента с существенными идеями, появляется угроза стагнации. А такая стагнация опасна и для самого Президента. Вот почему он вынужден систему тормошить. А как это делать? Политически? Или же развернуть, например, жесткую кампанию (скажем, борьбы с коррупцией в лице отдельно взятых коррупционеров, список которых составлен предварительно и особо)? Ведь никто в стране не выступит против такой кампании, но некоторые из возможного списка напрягутся в ожидании репрессий. А если кому-то не понравятся способы борьбы, то всегда готов ответ: "Способы могут быть разные, есть отдельные перехлесты". Как вам такая перспектива? Все хорошо? Или не все? .. Система напряжена, бюрократия напряжена, но нет внутри системы "черного бандита", ответственного за пробуксовку реформ. Бюрократия честно пытается стать системой решения задач. Ее, конечно, раздражает, что Президенту нужно проводить какие-то реформы, что у него есть какие-то непонятные ей и неожиданные для нее политические проекты. Но она даже не может как при Горбачеве уйти в глухую оборону, сказав: "Он не наш". Идеологически он "свой". Сложно ей, системе. И она облегченно вздыхает, когда нерешенные проблемы сваливаются на Президента, и он сам принимает решения.

О роли аппаратной номенклатуры

Ж. А может, не нужно ничего менять, если общество удовлетворено ситуацией? Может, кризис у нас в головах?

Г.П. Кризис всегда в головах, но обеспокоенность власти необходима для спокойствия в стране. Ну, например, коммерческая структура хорошо провела какое-то дело и может на какое-то время забыть о рынке. Но если забудет надолго, рынок сам напоминает о себе. Президент работает всегда в мировом контексте. У него задачи и внутренние и внешние. Никуда от этого уйти нельзя. А нынешняя, как вы ее назвали, "аппаратно-номенклатурная система" - она в принципе не решает этот класс проблем, она их не видит вообще. И потому оказывается не у дел, становится как бы ненужной! Но и Президент сам не может реализовать свои идеи. Его забота - действовать таким образом, чтобы аппарат реформу принял, чтобы общество реформу поддержало, чтобы реформа не привела к развалу ни общества, ни аппарата. Это сложная проблема, и в России она не решалась никогда.Ж. Итак, мы имеем некий кризис в голове при относительном оптимизме в обществе. Здесь нет противоречия?

Г.П. Летом прошлого года, после административных реформ, которые абсолютно ничего не изменили в способе принятия решений, действительно возникла другая атмосфера. Ничего не изменилось. И изменилось все. Но эта атмосфера понимания и поддержки не вечна и нуждается в подпитке. Будет, например, устойчивый рост доходов при сравнительно тех же трудовых вложениях - эту атмосферу можно зафиксировать еще годика на три, может, и больше. Но тот же Андрей Илларионов (' Андрей Илларионов - советник Президента РФ. не видит таких перспектив, и я, хоть и не специалист, склонен с ним здесь согласиться. Значит, для этой атмосферы нет пока никакой мотивации, кроме стабильности.

Ж. Тогда атмосфера становится главной базой для того, чтобы что-то сделать, что-то сдвигать с мертвой точки, чтобы искать и находить перспективу. Сегодня это доверие к честности ходов Путина, завтра должен быть позитивный результат его действий. Пусть хоть малый, но результат...

Г.П. Согласен, полное политическое доминирование Путина - это сегодня центральный момент. Уровень его поддержки продолжает расти, хотя это кажется невозможным. Но это элемент атмосферы. И пока атмосфера сохраняется, ее нужно использовать для поиска оптимальных решений. Трудно узкой группе управлять политическим процессом - сделайте ее шире, не может группа справиться с проблемами, вызванными достигнутым успехом, - ищите выход на новый успех, который даст фору времени и ресурсы для системы. Мешают управленцы друг другу - посмотрите, кого оставить, а кого по возможности цивильно отставить. Это объективно трудно сделать. Но это лучше, чем ожидать смены настроений. Понимаете, сегодня Путин - это правящая партия. Именно Путин, а не "Единство", никто. Вот пока он - правящая партия и остается правящей партией, он должен в качестве правящей партии предложить стране, я думаю, развязку ключевого момента - расчет с прошлым,

СМИ не готовы обсуждать важные проблемы

Ж. Кроме прошлого у страны есть настоящее и будущее. И об этом будущем власть может говорить с народом только через СМИ. Не будем о власти, хотелось бы прояснить ваше отношение к российским СМИ. Вы многажды и весьма резко отзывались о СМИ и даже, выступая на Гражданском форуме, нашли возможность высказаться о СМИ негативно. С чем связан этот негатив?

Г.П. Это сложный вопрос. Я много о нем говорил и не хочу особенно распространяться здесь по этому поводу. Российские СМИ - это особый институт. Они сильно отличаются от западных СМИ. Возникла определенная квазирыночная конструкция в результате приватизации структуры прежнего Минпропа. Российские СМИ - так называемые центральные, бывшие центральные - тяготеют к рынку монопольному. Они в принципе не интересуются аудиторией. Точнее, аудитория их интересует только как показатель, который они могут представить инвесторам для покрытия своих издержек. Для них их рынок - это их инвестор. Они работают с одним, двумя, тремя людьми, и это значительно проще, конечно, чем работать с большой аудиторией. А аудитория является лишь демонстрацией их влиятельности. Это очень плохо... Это не моральная проблема. Это экономическая и политическая проблема. И сегодня эта проблема состоит в том, что дебаты, общественные дебаты по всем основным вопросам - одновременно происходящим реформам, концепциям реформ, вариантам этих концепций - проводить негде. Мы специально пытались выяснить как перспективы реформы ЖКХ освещаются в российских СМИ (ведь абсолютно болевая для населения проблема! ). Есть достаточно много специалистов, компетентных в этом вопросе, которые способны рассказать народу, какие существуют версии этой реформы. Нужно это делать? Пресса не совсем молчит, но обсуждает это... Вот как если бы она взялась обсуждать некий иероглиф. Из прессы ни население, ни местные власти, никто не узнает о конструкции реформы, о том, какие варианты выгодны, какие более, а какие менее опасны - этого в дискуссии нет вообще. "Дискуссия" стерильна в отличие от жизни... Почему? Просто эти вещи непроходимы через наши СМИ. Таков факт. И надо с ним смириться, как с фактом. Мы не можем при нынешнем устройстве российских СМИ вариантно и детально обсудить ни один из реально осуществляемых крупных политических проектов. А это, конечно, дает бюрократии все козыри.

Ж. И что это, по-вашему: проблема квалификации или экономики?

Г.П. В первую очередь проблема структуры СМИ. И экономики.

Ж. Я недавно беседовал с Полтораниным, в частности, о проекте создания фонда поддержки независимых СМИ, куда могли бы вливать деньги и государство, и частные структуры. Этот блок был отсечен в прошлом от Закона о господдержке СМИ.

Г.П. Полторанин, безусловно, один из отцов нынешней системы. Я думаю, он мог ее только усугубить, но не успел довести эксперимент до... до необходимой чистоты. Но в принципе здесь есть проблема, и это отдельный все-таки вопрос. Я готов подготовить предложения и прийти с ними, если кто-то мне это закажет.

Ж. Я заказываю.

Есть ли в России гражданское общество?

Ж. Раз уж мы вспомнили осенний гражданский марафон, каковы, на ваш взгляд, итоги Гражданского форума?

Г.П. Я думаю, что итог Гражданского форума - для организаторов... Все предполагали, каков уровень развития гражданских организаций, но мы получили ценный опыт, свидетельствующий об этом уровне, и обдумываем этот опыт сейчас. Это основное. Решения, которые приняты по итогам форума, считались бы в другой ситуации фантастическими по политическим возможностям. Власти пошли на диалог и признали его правомерность по всем направлениям государственной политики, согласились с созданием смешанных переговорных групп, с включением экспертов от граждан. Один из выводов: в обществе нет гражданского давления как фактора политики. Возьмем даже самую активную группу - правозащитников (кстати, там разочарование наиболее сильное, разочарование, связанное, насколько я знаю, не с позицией властей, а с позицией самих организаций). Правозащитники просто увидели, что их собственная среда не готова реально, систематически воспользоваться этой ситуацией и поймать власти на слове, сформировать по всей вертикали власти - снизу доверху - эти самые советы по взаимодействию (власть согласилась на это, но советы не возникают; они не возникают нигде практически, кроме тех мест, где их создают губернаторы под себя). Это серьезная проблема на будущее. Еще один вывод: тот, кто хочет создавать любую политическую партию или движение (всерьез, а не просто под предвыборную конструкцию), должен реально оценить уровень горизонтальной сплоченности общества.

Ну, например, на всех "круглых столах" форума постоянно возникал сюжет о налогах. "Вот давайте проконтролируем, как тратятся наши налоги! " Хороший американский сюжет - да? - времен американской революции.

Ж. Министерство по налогам и сборам просто не пустит их к реальным сведениям!

Г.П. Да нет! Не то! Министерство по налогам говорит: "Приходите к нам! " Но никто не идет... И дальше этих разговоров на "столах" дело не пошло. Вот что я имею в виду. И не только это. Непривычная готовность правительства идти на диалог и принимать решения по результатам этого диалога застала общественные организации врасплох. Проще не верить в возможность гражданского давления, чем оказывать его в расчете на конкретный результат. Кстати, вот сюжет по выступлению Пасько на Гражданском форуме. Началось это со смешной ситуации. Пасько идет к трибуне и уже не видит того, что происходит за спиной. А одновременно с ним входит Касьянов. Зал аплодирует. Наверное, одни аплодируют Пасько, другие - Касьянову, а каждый из них улыбается и принимает аплодисменты всего зала только на свой счет. А потом Пасько в выступлении говорит: "Вот здесь должен был быть премьер Касьянов". Поворачивается - а он там сидит. И Касьянов практически поддерживает предложения Пасько, внесенные, как я понимаю, в список решений на утверждение информационной прозрачности решений правительства. Ну и вот Пасько. Если не ошибаюсь, ему приговор предстоит во вторник (Встреча состоялась 21 декабря, в пятницу, в 20.00 в пресс-клубе "4-е стороны" на Старом Арбате. Позорный приговор Григорию Пасько действительно был оглашен во вторник, 25 декабря - 4 года строгого режима.). По поводу Пасько общество проявляло периодически слабенькое давление. В первую очередь, экологи, они на Миронова вышли сейчас... Но давление очень слабое в принципе. И я специально смотрел по прессе - мало где вообще отмечен сюжет и о его выступлении, и о его деле. Мне это непонятно. Его выступление на форуме, принятие правительством его аргументации - разве это ничего не значит? Для тех, кто хотел бы защитить Пасько, кто рассматривает его как жертву произвола, - это реальная возможность оказывать давление на пути к приговору. Реальная возможность его защитить. Не тогда, когда все свершилось, а тогда, когда на решение можно оказать влияние. Эта возможность не использована даже теми группами, которые его поддерживали.

* * *

Вот- здесь самое время обрубить разговор, иначе пришлось бы скомкать другие обсуждавшиеся темы, безусловно, важные. Скажем, Глеб Павловский много внимания уделил борьбе с коррупцией как политическому проекту, который, кроме очистительной функции, смог бы объединить разные слои общества, властей, силовиков. Затрагивалась тема "среднего класса", который с разрушением органов местного самоуправления потерял точку опоры в регионах. Говорили о внутренней реакции на политическое сближение с Западом.

Констатировали, что минувший год стал годом многих проектов, у которых было не только начало, но и завершение (чего в России не было уже более 10 лет). Снова и снова возвращались к осеннему аппаратному конфликту. По поводу царицынского погрома, который один из журналистов назвал "проектом", Павловский сказал, что вот здесь, когда ни следствие, ни СМИ не сказали ничего вразумительного ("чистая литература"), необходимо журналистское расследование, но никто не спешит его вести. Говорили о графике Путина, о реализованной системе совещаний, краткосрочном и среднесрочном планировании, перекрестных консультациях. Сравнивали партию "Путин" и партию "Единая Россия" как разные партии. Говорили о кризисе (причины станут понятны только в случае, если он случится; более 100 предсказателей чуть не нотариально подтвердили, что они кричали о грядущей катастрофе 11 сентября, но кто их слушал? ). Вспоминали то Зюганова, то Березовского, то Проханова и даже посудачили о том, почему мздоимство не мешает Китаю развиваться.

Павловский не согласился со мной в вопросе о кризисе демократии в России и в мире, что усиливает позиции политтехнологов, в том числе ФЭП, в управлении процессом. Он сказал, что их функция родилась в годы "нашей холодной гражданской войны" и завершилась вместе с этой войной. На мой вопрос о перспективах программы поддержки СМИ, о которой договорились Путин и Буш, он ответил, что в отличие от всех других договоренностей это чисто американская популистская штука, и долгой жизни проекту не обещал... Сообщил Глеб Олегович и о том, как была отмечена годовщина Медиасоюза (часть публики, в основном москвичи, сочла более политкорректным быть на концерте по случаю чекистского праздника, другая часть, в основном "питерцы", общалась не по-московски - все со всеми, а по-питерски - свои со своими).

Журналисты выдохлись с вопросами. То есть неартикулированных вопросов было много, но их имело смысл задавать в личной, а не публичной беседе. Общее ощущение от разговора достаточно противоречивое. У Павловского есть качество - вынуждать собеседников говорить в его собственной языковой стилистике. Может, и не намеренно, но именно по этой причине его собеседники почти автоматически оказываются на его игровом поле и беседуют о том, о чем беседовать интересно ему. В любом случае (и когда я с ним соглашался, и когда не соглашался) беседа шла в режиме достаточно напряженном, и эта напряженность мне понравилась.

Послушайте, коллеги, а как вы думаете, кризис, о котором так долго говорят политтехнологи, он у нас в головах или в каком-то другом месте ?