'Я уверен, что Абубакар жив...'

В трагические дни захвата заложников на "переговоры" в Театральный центр на Дубровке ходили разные люди:депутат Иосиф Кобзон, врач Леонид Рошаль, журналистка Анна Политковская. Одним из последних, кто разговаривал с главарями террористов был писатель и кинорежиссер Сергей Говорухин. В интервью "РК" он вспоминает, как это было... - В первые же часы после захвата Театрального центра на Дубровке, я услышал интервью Эллы Памфиловой. Она говорила, что собирается идти разговаривать с террористами вместе с какой-то другой женщиной-членом комиссии по правам человека при президенте. Я ей позвонил и предложил взять пойти с ними. Но из этой затеи ничего не вышло: к нашему предложению в Кремле остались глухи. Потом я случайно встретился с заместителем главного редактора "Литературной газеты" Димой Беловецким и у нас возник план. Дело в том, что один из его знакомых чеченский врач-хирург Хасан Баиев, который сейчас живет в Америке и пользуется достаточно большим авторитетом среди чеченцев каким-то образом был связан с Мовсаром Бараевым. Поэтому мы решили, что нам имеет смысл нам зайти в Театральный центр и по мобильному телефону связать этого чеченского хирурга с Бараевым, для того, чтобы Хасан попытался его в чем-то убедить. В четверг 24 октября я позвонил депутату Асланбеку Аслаханову и просил его устроить мне встречу с террористами. К сожалению, Аслаханов достаточно прохладно отреагировал на мое предложение, хотя у него была прямая связь с боевиками Думаю, что , если бы мы пришли туда в четверг, то нам удалось бы договориться об освобождении пяти-шести девочек. Но, когда мы наконец оказались в оперативном штабе на Дубровке, уже была пятница и время было упущено. -Как вы прошли в Театральный центр ? - Прежде чем мы туда попали , у нас было часовое совещание с зам.Патрушева, Проничевым, начальником ГУВД Москвы Прониным и представителем президента по Центральному федеральному округу Полтавченко. Наша ситуация была сложней , чем у других "переговорщиков". Боевики никаких не реагировали на наши предложения встретиться и в конечном итоге мы пошли туда на свой страх и риск. - То есть, они отказывались с вами встречаться? - Нет они вообще не знали , что мы должны прийти. Нам просто не удалось до них дозвониться. Нас провели через кордоны. А дальше нам оставалось зайти в само здание и подняться на второй этаж. - Если террористы не были предупреждены о вашем приходе, значит, они могли вас расстрелять? - Собственно, все этим бы и закончилось, если бы неожиданно Абубакар не ткнул мне в лицо автомат и не сказал: "А я тебя знаю. Я не знаю, кто ты такой, но я тебя видел по телевизору." Моя узнаваемость в данной ситуации, наверное, спасла нам жизнь. Но,честно говоря, это были довольно напряженные минуты. Мы стояли под стволами минут шесть-семь. Помню, как как один из вооруженных людей отвел Абубакара за колонну и спросил : "Что, сразу расстреляем их или поговорим?" Боевики никак не отреагировали, когда я представился, как член президентской комиссии по правам человека. Правда, у меня и документов никаких не было. Комиссия была утверждена 19 октября. Когда мы только еще собирались туда идти, понимая, что нам может грозить, мы с Димой Беловецким хотели взять какую-нибудь белую тряпочку в госпитале инвалидов войны , в котором находился штаб. Но коллеги из ФСБ нас подставили. Причем я думаю, не сознательно, просто из-за "профессиональной" подготовленности. Не знаю, как помягче это назвать. Они нам сказали: "Не волнуйтесь, с вами пойдет группа из НТВ, они с боевиками договорились." Как потом выяснилось, в этом же самом они заверили и журналистов НТВ, когда те намеревались взять с собой что-то напоминающее белый флаг: "Сейчас пойдут Говорухин с Беловецким, они уже с боевиками договорились". - С кем вы разговаривали? - С Абубакаром. Потом пришел Мовсар Бараев. Мы по мобильному телефону позвонили в Америку. Хасан Баиев переговорил с Бараевым. Но все это было уже бесмысленно. Была пятница, 25 октября и они категорически отказались кого-либо отпускать. - Какое впечатление у вас осталось от террористов? - Это были люди малопрофессиональные. Они не совсем четко представляли себе, чего они хотят от такой державы, как Россия. Настойчиво требовали прекращения военных действий в Чечне. А это, естественно, было невозможно. Ведь ни за три дня и даже за три месяца боевые действия не сворачиваются. Того, что они наметили, а именно взорвать здание, они не выполнили. Добились ли они какого-то резонанса в обществе? Если и добились, то только потому, что в результате халатности и непрофессионализма эвакуационных служб были многочисленные жертвы среди заложников. Так по сей день никому неизвестно, кто должен был отвечать за эту фазу операции и, разумеется , никто не будет наказан. -Считаете ли вы, что решение о штурме было правильным? -Мне эта история представляется достаточно темной, как и все наши игрища в войну, во взрывы, в террористические акты. Но, если абстрагироваться от этой ситуации и созерцать ее глазами обывателя, то надо отдать должное спецслужбам: захват здания они произвели достаточно профессионально. Но трудно,естественно, назвать эту операцию блестящей, как было заявлено. - Почему убили всех террористов? - Это достаточно дилетантский вопрос. Мало того, что здание было заминировано, у террористов были пояса шахидов и достаточно было их соприкосновения друг с другом, чтобы все полетело к чертовой матери. Поэтому , конечно, надо было действовать на уничтожение. Не было времени разбираться. Но ведь убили не всех террористов. Кому-то удалось уйти. Например, Абубакару. В прокуратуре Москвы, куда меня часто вызывают, следователи тщетно пытаются убедить меня в обратном. Но ни на одной экспертизе я Абубакара не опознал. Я достаточно подробно запомнил черты лица этого человека. Кроме того, две недели назад, когда я был в командировке в Чечне, в разведке Объединенной группировки войск по Северному Кавказу я спросил, правда ли , что Абубакар в Чечне. Мне ответили абсолютно однозначно: "Конечно, здесь. Он достаточно активно себя проявлял последнее время и всего лишь месяц о нем ничего не слышно". Поэтому я абсолютно точно могу утверждать, что он жив. - Какие уроки власть извлекла из событий в "Норд-Осте"? - В каждом серьезном бандформировании в Чечне находится как минимум один-два наших агента. И не знать, что произойдет захват "Норд-Оста" или госпиталя в Моздоке- невозможно. Это чудовищная недоработка Федеральной службы безопасности, в обязанности которой входит работа с агентурой. -Значит, это упущение ФСБ? - Чудовищная недоработка. Или преступление. А если этих агентов нет, то это тоже чудовищная недоработка, потому что, известно, что любое бандформирование, даже то, которое находится в горах не существует автономно. Кто-то обязательно спускается вниз, в деревню. И везде существует наша агентура. Прикормленная , шантажированная и т.д.. Но, получается так, что сотрудники ФСБ просто не работают. Они ходят с такими надутыми щеками, с поволокой в глазах, как будто бы являются носителями очень важной государственной тайны. На самом деле, эта государственная тайна заключается в том, что они ничего не знают и знать не хотят. Поэтому, я думаю, что из захвата "Норд-Оста" не было извлечено никаких уроков. И не думаю, что они будут извлечены впоследствии. Я абсолютно уверен, что если сейчас боевики захотят устроить что-то подобное захвату "Норд-оста", они это сделают. Я не сомневаюсь, что сейчас , начиная с 23 по 26 октября будет объявлено "усиление", будут всех шмонать. И сделано это будет только потому, что спецслужбы абсолютно непрофессиональны , хотя они прекрасно знают, что чеченцы всегда действуют в непредсказуемом шахматном порядке. И появляются там, где их никто не ждет. Если их будут ждать 23-26, октября, то они появятся, например, 1 ноября. - Каково было ваше первое ощущение,когда вы вышли из Театрального центра? - Уже через десять минут, как я оказался в Театральном центре мне стало очевидно, что все бесмысленно и захотелось как можно быстрее выбраться оттуда. Поэтому, когда я вышел на улицу , я почувствовал, что просто парю в поднебесье от того, что все это наконец закончилось.