БЕЖЕНЦЫ СДАНЫ НА КОМИССИЮ

ПРЕЗИДЕНТ НЕ УЗНАЕТ ПРАВДУ. ЧЛЕНЫ КОМИССИИ, СОЗДАННОЙ ПО ЕГО РАСПОРЯЖЕНИЮ, НЕ МОГУТ ПРИЙТИ К СОГЛАСИЮ

Десятого декабря, в День прав человека, Владимир Путин встречался с комиссией по правам человека при президенте РФ, возглавляемой Эллой Памфиловой. Во время встречи член комиссии, председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, заговорила о судьбе беженцев и рассказала Путину про принудительное выселение людей из Ингушетии в Чечню.

В начале декабря минувшего года казалось, что чеченцев-беженцев в самое ближайшее время неизбежно выселят из Ингушетии обратно в Чечню. Люди в камуфляже и в штатском, прохаживаясь по беженским палаткам, так и говорили: "К 20 декабря вашего лагеря не будет". Эти личности в основном представляли Комитет по делам беженцев Чеченской Республики (это республиканская структура, не подчиняющаяся непосредственно соответствующей федеральной), но были среди них и работники Федеральной миграционной службы МВД, и офицеры ФСБ. Высокопоставленные чеченские чиновники тоже не раз заявляли, что к Новому году вынужденные переселенцы вернутся в республику. В первых числах декабря, как и сулили, ликвидировали палаточное поселение в беженском лагере "Иман", находившееся в ингушском поселке Аки-Юрт. Беженцев не выдворяли под конвоем, палатки не сносили бульдозерами, но акция производилась под жесточайшим моральным давлением (см. "Журнал" N 48).

"Те, кто докладывает вам, что люди уезжают из Ингушетии добровольно, - сказала Алексеева на встрече с президентом, - врут". По словам очевидцев, президент начал было говорить о чеченской войне вообще, о том, что она стала ответом на вторжение в Дагестан, об экспансионистских планах Хаттаба и Басаева, но Алексеева вернула его к теме беженцев, и Путин в конечном счете признал, что возвращаться люди должны добровольно. В итоге решили создать "Комиссию по обследованию положения перемещенных внутри страны лиц из Чечни в палаточных лагерях Ингушетии". В комиссию, кроме Алексеевой, вошла Светлана Ганнушкина, глава правозащитной организации "Гражданское содействие", занимающейся проблемами миграции и беженцев, сама Памфилова и ее помощник Максим Лесков. Было решено также, что в работе комиссии примут участие представители власти: министр, ответственный за восстановление социально-экономической сферы Чеченской Республики, Станислав Ильясов и первый заместитель начальника Федеральной миграционной службы МВД РФ Игорь Юнаш. И Юнаш, и Ильясов так или иначе несут ответственность за выселение чеченского лагеря в Аки-Юрте: Ильясов в бытность главой правительства ЧР не раз повторял, что беженцы должны поскорее вернуться в Чечню, а Юнаш лично присутствовал в Ингушетии в тот период, когда выселяли лагерь, и уверял, что все уезжали добровольно.

У "Журнала", как и у российских правозащитников, тщетно пытавшихся остановить выселение "Имана", не было сомнений, что намерения убрать беженцев из Ингушетии к концу прошлого года осуществятся. Однако вот уже конец января, а чеченцы по-прежнему живут в палатках в Ингушетии, и лагерь "Иман" на сегодня - единственный выселенный. Мало того, тем, кто не уехал из Аки-Юрта, в последнее время стали выдавать вместо палаток щитовые домики. Школа для беженцев в Аки-Юрте, прекратившая было работу в начале декабря, теперь вновь открыта для тех двухсот детей, чьи родители кое-как разместились в домиках и ларьках, а новый комендант восстановил в правах триста человек, что были принудительно сняты с довольствия. Незваные гости в камуфляже не прекратили вовсе свои визиты в беженские лагеря, но в последнее время, по свидетельству чеченцев, появляются нерегулярно и ведут себя не столь агрессивно. Словом, на сегодняшний день процесс выдворения чеченцев из Ингушетии приостановлен. Вопрос в том, произошло ли это из-за того, что кто-то влиятельный наверху внял голосу разума, или просто власти выжидают, когда утихнет шум, поднятый по этому поводу правозащитниками, чтобы в тишине спокойно довершить начатое.

Комиссия ездила по Грозному и Ингушетии 26-29 декабря. Ильясов по понятным причинам полноценно участвовать в работе комиссии не мог: 27-го, примерно через час после того как члены комиссии покинули Дом правительства в Чечне, там произошел страшный взрыв, и министру пришлось заниматься ликвидацией последствий. Остальные посетили три пункта временного размещения (ПВР, так называют в Чечне пятиэтажные здания, специально построенные для беженцев) и несколько беженских лагерей. Конечно, местные власти подготовились к приезду комиссии. "Повсюду, - рассказывает Светлана Ганнушкина, - нас встречали речью о том, как все здесь благодарны чеченскому (в Ингушетии - ингушскому) правительству, как хорошо им, как спокойно у них все и как они ни за что не допустят никаких провокаций". Почему-то всегда эту роль исполняла женщина одного и того же типа - маленькая, плотная, так что Алексеева в шутку предположила, что это одну и ту же все время перевозят с места на место. Было очевидно также, что остальные люди кем-то строго проинструктированы и боятся сказать лишнее. "Те, кто в прошлый мой приезд в конце ноября, - вспоминает Ганнушкина, - охотно шли на контакт, рассказывали о своих страхах и бедах, на сей раз предпочитали отмалчиваться. Приходилось предпринимать специальные усилия, чтобы их разговорить". К примеру, Роза, комендант одного из ПВР, которая в ноябре рассказывала Светлане Алексеевне, как переживает за своего сына - студента Грозненского университета, как боится, что парня заберут на улице или прямо из университета и он исчезнет, как уже исчезали его однокашники, на сей раз при "высоком начальстве" все твердила, что в городе "совсем спокойно". И только когда Ганнушкина прямо спросила, спокойна ли она, когда сын уходит на занятия, та, глянув с упреком, честно ответила: "Ни одной минуты". Учительница беженской школы в Аки-Юрте, которая в прошлый раз жаловалась, что ее, как и почти всех учителей, сняли с довольствия, теперь отрезала: "Не хочу ничего говорить". И все же, пусть не так охотно и горячо, как в отсутствие чиновника из МВД, люди в общем говорили то же, что и всегда в таких случаях: что всей душой рвутся на родину в Чечню, но не поедут туда до тех пор, пока не будет гарантий безопасности, что боятся терактов, но еще больше "зачисток", в ходе которых людей забирают, иногда навсегда, а иногда они возвращаются покалеченные и почти всегда страшно избитые и униженные. Что главное их желание - чтобы в Чечню пришел мир. Что их пугают те, кто требует скорейшего возвращения. И еще их пугают войска, которые в ноябре разместили близ беженских лагерей. Чеченцы говорят: "Мы от них убежали, а их нарочно к нам привели". В конце ноября троих беженцев из лагеря "Спутник" избили солдаты расквартированной рядом части. Накануне приезда комиссии в лагере "Белла" произошел инцидент: двое срочников, сбежавших из части, спрятались в лагере. Их задержание на территории "Беллы" сопровождалось перестрелкой. Можете вообразить себе, что чувствуют беженцы, когда у них над ухом звучат автоматные выстрелы.

В Грозном много беженцев, которых принудительно переселили туда из Знаменского. Знаменское - райцентр спокойного северного Надтеречного района, из тамошних пунктов временного размещения людей зачем-то заставили переехать в грозненские. К тому же многим не хватило места. В пункте по улице Маяковского, 1 19, числятся 1700 человек, a живут там только 800: остальные ютятся по знакомым и незнакомым и ждут места в строящемся доме по адресу: улица Маяковского, 111. Но этот дом, как заявляют местные власти, предназначен для тех, кого переселяют из Ингушетии. То есть на самом деле в Чечне не только опасно - вернувшимся беженцам там просто негде жить.

Обо всем этом Алексеева и Ганнушкина написали в своем отчете буквально через два дня после возвращения. Отчет до сих пор не завизирован ни Ильясовым, ни Юнашем, хотя оба чиновника тотчас получили проект документа. На Ильясова, впрочем, трудно за это обижаться: он не мог видеть и слышать всего, о чем написано в отчете. С Юнашем сложнее: он принципиально не соглашается с правозащитниками. Он, как и все его ведомство, категорически отрицает, что в ходе возвращения беженцев в Чечню имело место принуждение. Надо сказать, у МВД в этом вопросе сильная позиция: "Журнал" рассказывал, как все жители "Имана" плача подписывали заявления о том, что просят поставить их на учет, как временно перемещенных лиц, в Чечне в связи со снятием с учета в Ингушетии. Людей фактически вынуждали подписывать эти заявления, но строго следили за тем, чтобы подписи были. Однако люди, оставшиеся на территории "Имана", те, что живут в ларьках и раздаточных пунктах, рассказывали, как именно происходила ликвидация лагеря. Юнаш не пожелал услышать. Зато при обсуждении отчета он вдруг принялся рассказывать, будто ему жаловались беженцы: дескать, являются всякие "эмиссары" и уговаривают не возвращаться в Чечню. "Интересно, - размышляет Ганнушкина, - почему никто больше из членов комиссии не слышал ничего подобного? И почему Игорь Борисович не подвел собеседника, возмущавшегося "эмиссарами", ко мне, Алексеевой или Памфиловой?" Каждый слышит, что хочет: Абдул-Хаким Султыгов, уполномоченный по правам человека в Чечне, тоже уверял в передаче на "Эхе Москвы", что у него нет ни одной жалобы на принудительное выдворение в Чечню.

При желании замруководителя ФМС мог бы выразить солидарность хотя бы с "рекомендательной" частью отчета, дистанцировавшись от описательной. Правозащитники рекомендуют: признать несвоевременным возвращение беженцев в Грозный и другие опасные районы Чечни; обеспечить жизнедеятельность лагерей, постепенно и исключительно добровольно расселяя людей в более приспособленные помещения в безопасной зоне: ускорить сборку щитовых домиков и создать условия тем, кто хочет вернуться из Чечни в Ингушетию: предложить правительству РФ увеличить расходы на проживание беженцев за пределами Чечни и ускорить разработку постановления об адресной компенсации жителям Чечни утраченного жилья и имущества; просить Минобороны изменить дислокацию частей в Ингушетии; просить международные организации помочь с устройством быта и рабочих мест. Представитель ФМС не сделал даже попытки согласовать позиции. Памфилова изо всех сил старается нащупать какие-то точки соприкосновения "своих" правозащитников и государственных чиновников. Ее мотивы понятны: если бы удалось составить общий документ, подписанный одновременно и Ганнушкиной с Алексеевой, и Юнашем, эффект от работы комиссии был бы несоизмеримо большим, нежели теперь. Но трудно соединить несоединимое: МВД и правозащитники существуют словно в разных реальностях, и даже три дня работы бок о бок с одними и теми же людьми не изменили этого положения. "Журналу" стало известно: на заседании правительства Юнаш говорил, что Ганнушкина и Алексеева "отмывают деньги, утверждая, будто беженцев насильно загоняют в Чечню". "Диалога с МВД пока не получается", -с горечью констатирует Ганнушкина.

Вот это и настораживает. Если бы безумный проект принудительного возвращения беженцев в Чечню был окончательно отринут, вряд ли в МВД так упорно отказывались бы признать, что с Аки-Юртом допустили ошибку, и уж во всяком случае могли бы поддержать предложения правозащитников об увеличении средств, предназначаемых для беженцев. Но судя по тому, что ничего такого не случилось, в Министерстве внутренних дел по-прежнему вынашивают идею в ближайшее время вернуть всех беженцев в Чечню. Если это так, тогда выселение приостановлено временно, в ожидании президентской реакции. А президент распорядился создать комиссию и на этом, как видно, успокоился: с тех пор ни слова не сказал о беженцах. Получается замкнутый круг: отчета комиссии нет, пока он не завизирован государственными чиновниками, реакции президента нет, пока нет результатов работы комиссии, а МВД замерло в ожидании президентского слова.

Фото:

- ЗАМНАЧАЛЬНИКА ФЕДЕРАЛЬНОЙ МИГРАЦИОННОЙ СЛУЖБЫ ИГОРЬ ЮНАШ (В ЦЕНТРЕ В КЕПКЕ) И ГЛАВА ПРАВОЗАЩИТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ "ГРАЖДАНСКОЕ СОДЕЙСТВИЕ" СВЕТЛАНА ГАННУШКИНА (В ОЧКАХ) ВО ВРЕМЯ ПОЕЗДКИ В ЧЕЧНЮ И ИНГУШЕТИЮ БЫЛИ РЯДОМ. ОДНАКО ОНИ ВИДЯТ РАЗНЫЕ, ПОДЧАС ПРЯМО ПРОТИВОПОЛОЖНЫЕ РЕАЛЬНОСТИ

- ЭЛЛЕ ПАМФИЛОВОЙ, ПРЕДСЕДАТЕЛЮ КОМИССИИ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РФ, НЕ УДАЕТСЯ ПРИВЕСТИ К СОГЛАСИЮ "СВОИХ" ПРАВОЗАЩИТНИКОВ И ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЧИНОВНИКОВ