Вообще-то изначально план был не так уж и плох. Самое главное — не блистал новизной (потому как новизны мы не любим), а, напротив, был апробирован. Апробация прошла вполне успешно. Одного медиамагната отправили тогда в КПЗ — всего-то на трое суток. Однако хватило. На исходе этого срока магнат согласился продать свой холдинг за весьма символическую сумму. После чего “подозреваемого” выпустили, уголовное дело быстренько прекратили, милостиво разрешив магнату покинуть нашу благословенную отчизну.
Нынче кое-кто упрекает того медиамагната в “хлипкости” и “интеллигентности”. А вот, дескать, нынешний арестант — олигарх Ходорковский — человек принципиальный, потому как на сделку с властью не соглашается...
Мне кажется, дело в другом. Просто тот, первый, — реалист, твердо усвоивший, что плетью обуха не перешибешь. А второй — романтик. Где-то даже донкихот. А мы их не любим. Не могут же все, мы считаем, быть донкихотами.
Помимо шкурных соображений есть тут и доля истины: армия донкихотов бессмысленна.

А при чем тут программа “Намедни”?
Оказывается, очень даже при чем. Потому как интервью с вдовой Яндарбиева, отправленного к Аллаху не слишком искусными стараниями сотрудников ФСБ, — всего лишь видимая часть айсберга. Да и эта видимая часть, прямо скажем, весьма ничтожна: совершенно очевидно, что на судьбу засыпавшихся сотрудников наших спецслужб интервью с вдовой никакого влияния оказать не могло.
В чем же тогда дело? За что все-таки пострадал всеобщий любимец г-н Парфенов?
А вот за что. В вышедшую 30 мая программу “Намедни” (как вскоре выяснилось — последнюю) помимо того злополучного интервью Леонид Парфенов включил сюжет, посвященный Владимиру Владимировичу Путину. И была в этом сюжете прямая речь ВВП:
“Надо отдать должное руководству компании ЮКОС, она договорилась с налоговой службой, приняла все претензии и закрыла все проблемы с государством”.
Сказано это было еще ДО скандала с нашим нефтяным гигантом. Еще гулял на свободе олигарх Ходорковский. Еще никто не предъявлял ЮКОСу обвинений в уклонении от уплаты налогов в размере десятков миллиардов рублей. А вооруженные до зубов люди в камуфляже еще не врывались — в поисках компромата на компанию — в подмосковный интернат для детей-сирот, содержащийся на деньги ЮКОСа...
Все это (и многое другое) произошло позже. Однако в сопоставлении с тем высказыванием г-на Путина, о котором позволил себе напомнить ведущий программы “Намедни”, ситуация выглядит несколько странно. ВВП выступил с явно примирительным призывом — “отдать должное”, вскоре после чего и произошел масштабный “наезд” на ЮКОС. Может быть, президент ничего не знал о подготовке “наезда”? Полноте: Генеральная прокуратура — в роли “государева ока” — без ведома государя ничего не готовит. И если так, то дело совсем плохо. Потому что сие означает: методы “работы” Владимира Владимировича все те же, комитетовские, —заверить в дружелюбии и благорасположении, и вслед за тем — нанести внезапный удар.
Вполне заурядный прием для полковника спецслужб. А для главы государства, претендующего на звание “цивилизованного”?..
А что же претензии? Были они или их не было? ВВП утверждает: не было. А спустя совсем короткое время “выясняется”: были. Кто солгал? Может, подставили его, нашего президента, злокозненные бояре?..
А в любом случае — пострадал ведущий “Намедни”: то ли государя не в должном свете выставил, то ли раскрыл тайные методы работы нашего... что у нас там сегодня? ФСБ, кажется? В любом случае — погорел. * * *

Главное — темп, говорили когда-то наставники, обучавшие меня преферансу.
В “деле ЮКОСа” темп был взят стремительный. Налоговая проверка компании началась 15 декабря 2003 года, закончилась — 29 декабря того же года. Всего две недели понадобилось проверяющим, чтобы вменить ЮКОСу три с половиной миллиарда долларов недоплаченных налогов за один только 2000 год.
Ну что ж, скажете вы, такие у нас замечательные специалисты в налоговых органах. Сумели быстро во всем разобраться...
Тут позвольте с вами не согласиться. Относительно специалистов. В других странах, где куда как больше опыта (и заинтересованности) в подобных делах, на такую проверку уходят месяцы. А у нас — две недели. То есть заинтересованность была и тут, как же без нее... А вот результат (итоговая сумма), похоже, был определен заранее, а все остальное — ловкость рук. Если так, то и пары дней хватило бы.
Иногда, впрочем, взятый темп приводит к конфузу. Это и в преферансе случается — при поспешности и отсутствии должной квалификации. Так случилось и в “деле ЮКОСа”. Налоговые претензии к компании плюс то, что она и так уже выплатила в качестве налогов, — все это вместе составило почти 85% выручки, значительно превысив всю прибыль ЮКОСа!
...Зачем национализировать? Слово какое-то неприятное, ненужные ассоциации вызывает — из недавнего нашего прошлого. Министерство по налогам и сборам и так все сделает...
Потом заданный темп подхватил Московский арбитражный суд. Судья г-н Гречишкин в ходе совсем уж скоротечного заседания постановил: немедленно взыскать с ЮКОСа те самые три с половиной миллиарда долларов. При этом судебное слушание проходило с таким количеством грубейших процессуальных нарушений, что оно, количество, не могло не перейти в качество. Теперь — в дополнение к уже известному термину “басманное правосудие” — появился еще один: “гречишкинское правосудие”.
А кто должен исполнять решение судьи Гречишкина? Правильно: служба судебных приставов. Эти господа поначалу тоже рьяно взялись за дело — с большим, я бы сказал, энтузиазмом и не корысти ради, а токмо волею пославших их... Ну, кто их там послал. Энтузиазм был столь велик, что приставы перво-наперво заявили о намерении продать — для погашения долга — “Юганскнефтегаз”. Такое у них, у приставов, непреодолимое желание возникло. Между тем этот самый “Юганскнефтегаз” — основная составляющая ЮКОСа: предприятие добывает более 60% ЮКОСовской нефти, а его рыночная стоимость — более 30 миллиардов долларов. Иными словами, в 10 раз больше суммы якобы невыплаченных налогов. А продать это предприятие судебные приставы собирались всего-то за полтора миллиарда. Кому продать? Кому-кому... Желающие найдутся. Еще и с продавцами поделятся.
Между прочим, ЮКОС предложил приставам вполне пристойный вариант погашения долга: продать принадлежащие компании 20% акций “Сибнефти”, стоимость которых — более 4 миллиардов долларов. То есть хватило бы и долг отдать, и еще осталось бы. Детишкам на молочишко. Однако приставы этот вариант почему-то проигнорировали и сразу ухватились за “Юганскнефтегаз”. Как вы думаете — почему?
Схема простая. Налоговое ведомство максимально раздувает сумму претензий — желательно до таких размеров, чтобы сделать ее выплату невозможной. Другое ведомство (обозначим его как “гречишкинское правосудие”) быстро эту сумму утверждает. А третье ведомство (судебные приставы) столь же быстро распродает самые ценные активы компании. Причем распродает по многократно заниженным ценам и заранее назначенным покупателям.
Кто покупателей назначал? Ну, не знаю я, граждане. Спросите у г-на Сечина.
Однако на последнем этапе темп вдруг резко снизился. Приставы затягивают оценку “Юганскнефтегаза” и, соответственно, — дальнейшую продажу. Более того: служба судебных приставов (ее среднее и нижнее звено, т.е. — исполнители) вдруг как-то разом ушла в отпуска или взяла больничный. С чего бы это?
Согласно одной из версий, не хотят они, приставы, участвовать в сомнительной (с правовой точки зрения) “операции”. Резонная версия. Потому как ежели что — начальство наше всегда отбоярится, а в положении крайних окажутся как раз исполнители. Это у нас запросто.
К тому же сейчас готовятся крупные приватизационные сделки: к примеру, продажа “ЛУКОЙЛа” и “Аэрофлота”. А кто будет вкладывать деньги в эти компании, когда перед глазами — пример с силовым решением “дела ЮКОСа” и продажей его активов за копейки? Дураков нет.
А тут еще и Московский арбитражный суд, похоже, отыграл немного назад: арест приставами акций “Юганскнефтегаза” признан незаконным и подлежащим отмене.
Судейские тоже не хотят быть крайними.