СМИ о суде

СУД УДАЛИЛСЯ НА ОЖИДАНИЕ

Фото: ДМИТРИЯ ЛЕБЕДЕВА  Заключенным Лебедеву и Ходорковскому не изменили меры пресечения адвоката Падвы дело ЮКОСа Вчера Мещанский райсуд Москвы начал и вскоре отложил на неделю рассмотрение по существу объединенного дела Платона Лебедева и Михаила Ходорковского. Процессу помешала болезнь главного адвоката господина Ходорковского Генриха Падвы, без которого тот никак не хотел судиться. С подробностями – АЛЕК Ъ-АХУНДОВ. "Больше никто в зал не пройдет" Уже к 10.30 два десятка телевизионных камер полностью заняли пятачок перед входом в Мещанский суд на Каланчевской улице. Протискиваясь под треногами и путаясь в микрофонных проводах, прибывали журналисты. Операторов и фотокоров с аппаратурой в здание суда не пропускали. Зато у так называемых пишущих журналистов на входе проверяли документы, записывали в специальный журнал, обыскивали и позволяли пройти еще метров пять в сторону зала #56 – самого большого в райсуде. Пройти дальше было уже совершенно невозможно: поперек коридора стояли спецназовцы в камуфляже. Некоторые из них были вооружены пистолетами-пулеметами "Кедр", а у одного к стволу был даже привинчен длинный глушитель. Постепенно количество журналистов и разного рода заинтересованных лиц перевалило за критическое. Сзади напирали, спереди стояли стеной спецназовцы. Началась давка. Корреспондент Ъ оказался зажат между спецназовцем и каким-то американцем, умудрявшимся в толчее разговаривать по сотовому телефону. С большим трудом повернув зажатую как в тисках голову направо, корреспондент Ъ увидел, что справа к нему приник пожилой Борис Ходорковский – отец невольного виновника начавшегося беспредела. Его супругу Марину Ходорковскую, мать экс-главы ЮКОСа, намертво заблокировали чуть поодаль. В этот момент спецназовцы, сцепив руки дружно пошли в сторону выхода, молча оттесняя толпу желающих попасть в зал судебных заседаний #56. Раздались сдавленные крики, призывавшие к справедливости. Затем, расчистив в толпе граждан узкий проход, невозмутимые спецназовцы пропустили в зал судью Киселеву, гособвинителя Шохина, адвокатов подсудимых Ходорковского и Лебедева, всего 13 человек, едва живых родителей господина Ходорковского и представителей МНС – гражданских истцов. Когда очередь дошла до остальных, толпа журналистов и сочувствующих вновь взволновалась. Каждый хотел пройти в зал. Спецназовцы снова сомкнули ряды, готовые дать решительный отпор. Тут с противоположной стороны к оцеплению подошел рыжеволосый человек в гражданском, исполнявший роль распорядителя, и сказал, обращаясь к толпе: "Господа журналисты! В зал прошли и иностранные адвокаты, которые заняли в том числе и ваши места. Осталось всего восемь мест. Больше никто в зал не пройдет. Только восемь человек". Размахивая журналистскими удостоверениями все ринулись в сторону узкого прохода. Женщины истошно кричали, повисая на спецназовцах. Корреспонденту Ъ удалось протиснуться за оцепление только благодаря осведомленности одного из них: "'Коммерсантъ'? Хорошая газета. Так уж и быть. Пропущу". Суд установил незаменимость адвоката Падвы Михаил Ходорковский и Платон Лебедев сидели на скамье подсудимых, отделенной от зала решеткой. Экс-глава ЮКОСа был одет так, словно вышел на прогулку по подмосковной Жуковке: короткая коричневая кожаная куртка, синие джинсы и черные начищенные до блеска туфли. Господин Ходорковский отрешенно смотрел прямо перед собой и, казалось, думал о чем-то далеком и не имеющим отношения к происходящему. Платон Лебедев был в спортивном костюме. Рядом с ним на скамье лежал файл с бумагами и потрепанный томик УПК, у ног стоял большой бумажный пакет. Пока ждали начала заседания, господин Лебедев рассматривал семейные фотографии в небольшом фотоальбоме, который ему передали адвокаты. Подсудимый умилялся и, толкая господина Ходорковского локтем, предлагал взглянуть на детей. Последнему, четвертому ребенку Платона Лебедева еще не исполнилось и года. Третий подсудимый по делу, бывший гендиректор ЗАО "Волна" Андрей Крайнов, во время следствия оставался на свободе. Он сел в первый ряд вместе с адвокатом. 8 июня судья Ирина Киселева объединила дела всех трех подсудимых, постановив, что дело будет рассматривать коллегия из трех судей. Но говорила только председательствующая Киселева. Она перечислила статьи УК, инкриминируемые подсудимым, и перешла к установлению их личностей. Последние по очереди вставали, представлялись, называли даты рождения и адреса, по которым жили до ареста. "Образование высшее, до ареста возглавлял нефтяную компанию ЮКОС и фонд 'Открытая Россия'. К уголовной ответственности не привлекался",– сказал господин Ходорковский. Его товарищ по несчастью долго перечислял места работы. Всего пять или шесть. Названия некоторых не мог вспомнить. Без запинки назвал только МФО МЕНАТЕП и инвестиционный банк "Траст". Когда формальности были улажены, слово взял Антон Дрель, один из адвокатов Михаила Ходорковского: "Условием, выдвинутым нашим подзащитным, было то, что в защите может принимать участие любое количество адвокатов, но среди них обязательно должен быть Генрих Падва,– говорил защитник.– Мы ходатайствуем о переносе слушаний на другой день, потому что Генрих Павлович не может присутствовать на этом заседании по болезни. Разрешите приобщить к делу справку, подтверждающую то, что господину Падве 15 июня была сделана операция на верхнем веке правого глаза, сейчас он находится в институте имени Гельмгольца, откуда сможет выписаться 21 числа". Письменный текст ходатайства передали судьям, гособвинителю и гражданским истцам из МНС. Никто не возражал по поводу переноса слушаний. Судьи, посовещавшись, постановили ходатайство удовлетворить. Следующее заседание по существу дела состоится 23 июня. Затем со своего места поднялся адвокат Андрея Крайнова и едва слышным голосом заявил свое ходатайство – попросил суд востребовать и приобщить к делу материалы арбитражного суда по поводу претензий, предъявленных в середине 90-х годов прошлого века фондом госимущества Мурманской области к фирме "Волна". Он сказал, что на его запросы в Арбитражном суде Москвы не отреагировали. Судья стала опрашивать стороны процесса: Михаил Ходорковский не возражал, Платон Лебедев сказал, что, безусловно, "за", поскольку это может помочь и его защите. Против выступили только представители МНС и гособвинитель Шохин, который сказал, что суд не должен заниматься сбором материалов в пользу защиты. Судья Киселева ходатайство отклонила, назвав его преждевременным. Тимофей Гриднев, адвокат Платона Лебедева, сказал Ъ по этому поводу в перерыве судебного заседания: "Материалы по поводу 'Волны' были приобщены к делу, но только в том объеме, который устраивал Генпрокуратуру. И адвокат подсудимого Крайнова как раз на это и обратил внимание, сказав, что необходимо приобщать все материалы. Почему прокуратура не хочет приобщать все, очевидно. В данном иске фонду имущества Мурманской области было отказано и было признано, что инвестиционная программа по 'Апатиту' выполнена. Факт наличия решения суда о выполнении инвестиционной программы серьезно ставит под сомнение обвинение, которое предъявлено и Лебедеву, и Ходорковскому в части, касающейся 'Апатита'". Домашний арест не прошел После обсуждения ходатайства адвоката заместителя гендиректора "Волны" обстановка в зале уже не была такой благодушной, как в самом начале слушаний. Елена Липцер, один из адвокатов Платона Лебедева, около получаса зачитывала ходатайство об изменении меры пресечения подзащитному, обратив внимание суда на нарушения, допущенные самой председательствующей Ириной Киселевой. Та автоматически продлила меру пресечения Платону Лебедеву без обязательного в таких случаях рассмотрения вопроса на отдельном заседании. "Мой подзащитный тяжело болен,– сказала она, перечислив несколько болезней, которыми страдает господин Лебедев.– И с 2 марта ни разу не осматривался врачом, а работники СИЗО не могли принести ему даже таблетку папазола. Это можно квалифицировать как оставление в опасности, и я требую, чтобы содержание моего подзащитного в СИЗО было признано нарушением закона". Кстати, после этого в защите Платона Лебедева произошло перераспределение ролей. Один из защитников бизнесмена, Геннадий Шаров, выбыл из процесса, поскольку находится в длительной командировке. А еще двое – Елена Львова и Татьяна Симонова – теперь будут работать не в Мещанском суде, а представлять своего клиента в надзорных и кассационных инстанциях. За госпожой Липцер слово взяла Карина Москаленко, защитница господина Ходорковского, которая попросила суд объединить в одно ходатайства об изменении меры пресечения обоим подсудимым, потому что "разница только в датах постановлений суда, упоминающихся в ходатайствах". Судья Ирина Киселева отказала защитникам подсудимых в совместном рассмотрении ходатайств, и их рассмотрели по отдельности. Вначале в освобождении отказали Платону Лебедеву. Потом, уже во второй половине дня, судья рассмотрела просьбу господина Ходорковского и его защиты об изменении меры пресечения. "В моем понимании содержание человека под стражей до суда возможно только в том случае, если доказано, что он совершает или может совершить дополнительное правонарушение по сравнению с тем, что предъявлено в обвинительном заключении,– говорил сам Михаил Ходорковский в суде.– В отношении меня ничего такого доказано не было. Я живу в доме, и такая мера, как домашний арест, вами тяжело отвергаема. Мое дело создает прецедент для всего правосудия – это приводит к содержанию под стражей до суда сотен людей". Экс-глава ЮКОСа использовал все возможные аргументы, он сказал, что из $5 млрд, арестованных на счетах Швейцарии, его личных средств не обнаружено. "Это деньги юридических лиц. Сегодня очевидно, что я сказал правду: лично моих счетов за границей нет",– сказал он, подчеркнув, что это является "примером того, что к утверждениям обвинения нужно относиться осторожно". Однако веские аргументы господина Ходорковского не возымели действия. Он остался в тюрьме. Ъ продолжит следить за процессом по делу ЮКОСа. АЛЕК Ъ-АХУНДОВ