В результате принятия новых Арбитражного процессуального и Гражданского процессуального кодексов, по сути, оказались снятыми ограничения по возмещению лицу, выигравшему дело, понесенных им судебных издержек. Какова цель указанных нововведений и не приведет ли это к различным злоупотреблениям?

Действительно, в отличие от ранее действовавших АПК и ГПК, новые Кодексы не содержат исчерпывающего перечня издержек, которые могут быть присуждены лицу, в чью пользу вынесено решение по спору. Причины, побудившие законодателя к такому решению, и цели, которые он при этом преследовал, достаточно очевидны.
Как в гражданском, так и, в особенности, в арбитражном процессе усиливаются состязательные начала. Это предполагает, что прежде всего на стороны возлагается сбор и представление необходимых доказательств, обеспечение профессионального юридического представительства их интересов в суде, без чего рассчитывать на успешное завершение процесса затруднительно. Соответствующие затраты сторон на указанные цели в состязательном процессе объективно необходимы, и было бы неправильно не учитывать их при распределении судебных расходов. Теперь законодателем более последовательно проведен принцип полного возмещения понесенных судебных расходов правой стороне в споре за счет неправой стороны. Это отвечает велениям времени и принятой во всем мире практике.
Что касается возможных злоупотреблений, то этого не стоит опасаться. В законе предусмотрен ряд механизмов, которые позволяют воспрепятствовать получению необоснованно завышенной компенсации судебных издержек. Во-первых, сторона, требующая компенсации, обязана документально подтвердить свои расходы. Во-вторых, она должна доказать, что эти расходы действительно связаны с рассматриваемым в суде делом, т.е. относимы к судебным издержкам. В-третьих, суд вправе и обязан уменьшить размер возмещения в случае, если придет к выводу о чрезмерности испрашиваемых сумм, превышении разумных пределов соответствующих расходов.

Получается, что все зависит от усмотрения конкретного судьи, его собственных субъективных представлениях о необходимости соответствующих расходов, их разумности и соразмерности.

– Элемент судебного усмотрения, безусловно, имеется. Но я бы не стал его преувеличивать. Решение, которое принимает судья, естественно, основывается на его внутреннем убеждении. Но это убеждение должно основываться на оценке представленных доказательств, доводах, приведенных лицами, участвующими в деле, применимых нормах права. Это во-первых. Во-вторых, выводы суда должны быть мотивированы. Это означает необходимость изложить в решении причины, по которым суд пришел к тем или иным выводам, в т.ч. по вопросу о присуждении судебных расходов.
Большую помощь здесь может оказать практика Европейского Суда по правам человека, решения которого имеют прецедентный характер.

И как же решает эти вопросы Европейский Суд?

Суд проводит различие между ущербом вследствие нарушения Конвенции и необходимыми расходами, понесенными заявителем. Сдержанно относясь к возмещению ущерба, Суд обычно положительно решает вопрос о судебных издержках и расходах. Весьма показательны подходы Европейского Суда к возмещению судебных издержек, изложенные в его решении от 06 ноября 1980 г. по делу «Санди Таймс» против Соединенного Королевства. Общее правило, которым руководствуется Суд, – судебные расходы присуждаются, если они осуществлены фактически, являлись необходимыми и разумными в количественном отношении.

Но это фактически совпадает и с формулировками российских процессуальных законов…

Важна содержательная сторона дела. При схожести формулировок Европейский Суд в целом значительно либеральнее, чем российские суды, подходит к оценке доказанности, необходимости и разумности судебных издержек.
Вот как подходит Суд к вопросу о том, были ли расходы понесены фактически. Установив, что заявителям не предоставлялась безвозмездная судебная помощь от Совета Европы, и при этом они вели свое дело через представителей, а Правительство не высказалось в том смысле, что таких расходов фактически не было, Суд указал, что при отсутствии доказательств противоположного он не видит необходимости изыскивать их дополнительные подтверждения.
Исключение, которое сделал Суд, касалось требования оплатить 7500 фунтов стерлингов за услуги штатного юрисконсульта «Таймс Ньюспейперс л.т.д.» по подготовке памятных записок, составлению документов и ознакомлению с материалами дела перед разбирательствами в суде.
Правительство выразило сомнения относительно того, что эти расходы действительно имели место, поскольку указанные юридические действия входят в круг прямых служебных обязанностей штатного юрисконсульта компании и оплачиваются в рамках его должностного оклада.
Суд указал, что за отсутствием доказательств противоположного он должен допустить, что представитель заявителей действительно не получил ничего, кроме основного оклада. Однако признал, что «если наемный служащий, уделяя определенное время конкретному судебному делу, делает работу, которая в ином случае могла быть выполнена независимыми юристами, то разумно рассматривать определенную часть его оплаты, которая является вознаграждением за такого рода работу, в качестве дополнительных расходов нанимателя».
Поэтому Суд пришел к заключению, что расходы в сумме 7500 ф.с. можно рассматривать как фактически понесенные.
Другой пример. В том же деле Правительство оспаривало требование о возмещении расходов по жалобам, которые затем были отклонены, полагая, что такие расходы не были необходимыми.
Суд не согласился с этим доводом, указав следующее.
«Суд не делает различий между расходами, относящимися к успешным жалобам и проигранным… В обязанности юриста входит максимально глубокое и тщательное ведение дела своего клиента. При таком подходе никогда нельзя с уверенностью предсказать значение, которое может иметь для Суда та или иная жалоба, если, конечно, она не является очевидно бесполезной или лишенной юридической силы».
Далее, Правительство оспаривало необходимость расходов на оплату трех адвокатов, которым в качестве гонораров было выплачено 12000 ф.с. Суд согласился, что на слушаниях дела не было необходимости в присутствии более чем одного адвоката. Однако, поскольку услуги адвокатов включали не только участие в судебных слушаниях, но также и подготовку в сжатые сроки важных и объемистых меморандумов, Суд отметил, что, хотя он не может высказать соображение относительно точного числа адвокатов, необходимых для этой цели, но в то же время не считает, что с этими функциями могло бы справиться единственное лицо. С учетом указанных факторов Суд присудил заявителям в возмещение указанных издержек 10000 ф.с.
Еще один пример. Помимо указанных выше расходов заявители указали, что «было бы разумно прибавить еще 3000 ф.с. по состоянию на сегодняшнее число». Отметив, что, хотя заявители не детализировали этот пункт и не представили никаких доказательств тому, что соответствующая сумма действительно была уплачена, суд сделал вывод, что предположительно эти расходы касались работы, выполненной адвокатом. Суд указал, что не считает необходимым вести дальнейшее расследование по данному вопросу, поскольку заявителям было совершенно необходимо осуществить определенные затраты в связи с настоящим разбирательством. Поэтому суд счел, что сумма в 3000 ф.с. не является неразумной.

Но случаи, правда, пока единичные, когда российские суды тоже присуждают полное возмещение понесенных издержек. Например, Арбитражный суд г.Москвы по делу о защите деловой репутации взыскал с ответчиков ЗАО «МАПТ –Медиа» (издателя газеты «Версия») и журналиста Лурье 172000 фунтов стерлингов, составляющих расходы истца на проведение независимого расследования, целью которого было доказать, что распространенные СМИ сведения не соответствуют действительности. Как бы Вы могли прокомментировать такое решение?

Как я понял, предметом спора является вопрос о соответствии действительности распространенных сведений, которые истец полагает порочащими его деловую репутацию. Следовательно, этот вопрос входит в предмет доказывания по делу, а понесенные для сбора соответствующих доказательств расходы – относимыми к предмету доказывания. Это во-первых. Во-вторых, несмотря на то, что бремя доказывания соответствия действительности распространенных сведений лежит на том, кто их распространил, то есть на ответчике, это само по себе не лишает истца права опровергать распространенные сведения, собирая и представляя в суд соответствующие доказательства.
Если соответствующие расходы документально подтверждены, то вступает в действие доказательственная презумпция, закрепленная в ч.3 ст.111 АПК. Она состоит в том, что суд вправе уменьшить размер возмещения, если лицом, на которое возлагается возмещение судебных расходов, представлены доказательства их чрезмерности.
Таким образом, пока не доказано иное, презюмируется, что понесенные расходы являются разумными. В данном случае процессуальная норма полностью корреспондируется с нормой материального права – п.3 ст.10 ГК, согласно которой в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются.
В данном вопросе я полностью разделяю позицию, высказанную в журнале «Арбитражная практика» Председателем Арбитражного суда Воронежской области, д.ю.н. В.С.Анохиным, который полагает, что правоприменителям надлежит строго руководствоваться действующим законодательством и правовой позицией Конституционного Суда РФ о полном возмещении имущественных затрат лица, чье право нарушено, за счет виновной стороны.

А может ли влиять на размер судебных расходов цена иска?

Европейский Суд по правам человека никогда не связывает эти вопросы.
В отечественной практике эта позиция в принципе разделяется. Как справедливо указывает Председатель Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа, характер спора (материальный, нематериальный), а также цена иска не могут влиять на определение подлежащих взысканию судебных расходов.

В связи с такими используемыми в процессуальном законе категориями, как разумность расходов, их чрезмерность, возникает более широкий вопрос о судейском усмотрении. Например, при рассмотрении требований о возмещении морального вреда. Как оценить в денежном выражении степень физических и нравственных страданий потерпевшего? Практика как общих, так и арбитражных судов в этом вопросе самая разная. В одном случае суд взыскивает 1000 рублей, в другом как в уже упомянутом деле Арбитражного суда г. Москвы – четверть миллиона долларов. Получается, что и то и другое решение невозможно оспорить, поскольку все зависит от судейского усмотрения?

Это самый трудный вопрос. Законодатель в ст.151 ГК наметил лишь самые общие критерии определения размера морального вреда, фактически передав решение этого вопроса в сферу судебного усмотрения. Практика не выработала здесь каких-то общих критериев, хотя некоторые разъяснения имеются в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 18 августа 1992 г. № 11 с последующими изменениями. Так, в п.11 этого постановления Верховный Суд применительно к спорам о защите чести, достоинства и деловой репутации указал, что если не соответствующие действительности порочащие сведения были распространены в средствах массовой информации, суд, определяя размер компенсации морального вреда, вправе учесть не только обстоятельства, указанные в ч.2 ст.151 ГК, но также и характер и содержание публикации, степень распространения недостоверных сведений и другие заслуживающие внимания обстоятельства. Таким образом, обозначен некий вектор для развития судебной практики.
Понятно, что если тираж издания миллион экземпляров, то размер морального вреда должен быть иным, чем при тираже в 100 экземпляров. А во сколько оценить моральный вред, причиненный распространением каждого экземпляра? Можно ведь и в 30 рублей и в 1000 долларов. И здесь действительно возникает серьезная процессуальная проблема. Предположим, у суда вышестоящей инстанции представления о размере присужденного морального вреда не совпадают с представлениями суда первой инстанции. Но вышестоящий суд не вправе отменить решение по собственному усмотрению, он может это сделать, только если решение является незаконным или необоснованным. А закон дал суду, рассматривающему спор, право усмотрения. Если суд обосновал свои выводы, то отмена его решения была бы нарушением закона.
Впрочем, практика Европейского Суда показывает, что при возмещении морального вреда каких-либо жестких критериев также не существует. В соответствующих случаях суд, как правило, ограничивается констатацией того, что моральный вред имел место (дела: Б. против Франции; Томази против Франции), а указываемые заявителями факторы не поддаются точным количественным оценкам (дело Олсон против Швеции), в связи с чем суд руководствуется собственными представлениями о сумме разумной компенсации.

А как решались эти вопросы в дореволюционной России?

Судебное усмотрение в вопросе о размере вознаграждения за обиду и бесчестье имеет давние традиции в отечественной цивилистике. Так, за личную обиду полагалось обиженному по его требованию и смотря по состоянию его и по отношению к обидчику, так называемое бесчестье, от одного до 50 рублей. Кроме того, если нанесен от обиды ущерб в кредите или в имуществе, то назначалось вознаграждение по определению суда. Таким образом, ничего принципиально нового в этом плане с того времени не придумано. Есть круг факторов, которые учитываются судом, и его право на усмотрение, без которого вряд ли возможно любое судопроизводство.