Вот уже год российская киновидеостудия хроникально-документальных и учебных фильмов находится в подвешенном состоянии - кинематографистов пытаются лишить здания по всем известной схеме: обанкротить - перекупить - выгнать. Последние надежды документалисты возлагают на прокуратуру, в которую по указанию зампреда правительства России Галины Кареловой обратился Минкульт, и Высший арбитражный суд.

История с банкротством началась еще в 1994 году, когда студия хроникально-документальных и учебных фильмов приобрела новую видеолинейку - фактически целую аппаратную с современным оборудованием. Она обошлась документалистам в 370 тысяч долларов. Причем договор по оплате был составлен кабальный - если студия в течение года не выплачивала всю сумму, с каждым месяцем начинал расти процент. Получилось, что спустя почти 10 лет студия осталась должна кредитору - ЗАО "Банковские системы и технологии" - те же 370 тысяч.

Два года назад генерального директора студии Владлена Трошкина отправили на пенсию. Вместо него Министерство культуры прислало нового директора -- Константина Мелик-Авакяна. После его прихода по настоянию кредиторов был запущен процесс банкротства студии.

Зимой 2003 года назначенный Арбитражным судом внешний управляющий Бычкова Н.И. продала здание в Лиховом переулке (центр Москвы) общей площадью 7850,7 кв.м компании "Юникс" (найти телефон этой организации так и не удалось).

Решение о продаже принималось общим собранием кредиторов 10 января 2003 года. На нем присутствовал гендиректор "Юникса" г-н Иванов, который на тот момент являлся представителем ЗАО "Банковские системы и технологии".

Здание студии оценили в 57,6 миллиона рублей. Однако, по заключению независимых экспертов, его стоимость - 388 миллионов рублей. Причем по договору, заключенному сторонами, выходило, что "Юникс" любезно предоставлял студии в аренду 1500 кв.м площади. Договор аренды, в свою очередь, был заключен на 11 месяцев с дальнейшей пролонгацией до трех лет.

Вот выдержка из письма первого заместителя министра культуры Александра Голутвы в прокуратуру Москвы:

"Таким образом, был заключен договор купли-продажи здания, стоимость которого втрое больше долга кредитору, а ГП "РЦСДФ" лишилось единственного имеющегося у него производственного помещения, в то время как долг мог быть погашен путем реализации другого имущества или только части недвижимого имущества. Либо путем реализации первого варианта плана внешнего управления, который предлагал замещение всех активов ГП "РЦСДФ" (за исключением коллекции фильмов) акциями создаваемого открытого акционерного общества и продажи части этих акций в счет погашения долга".

Письмо было составлено после совещания у зампредседателя правительства России Галины Кареловой, на котором комиссия из представителей различных ведомств приказала Министерству культуры "принять в соответствии с законодательством Российской Федерации необходимые согласованные меры, обеспечивающие возврат здания киностудии в федеральную собственность и защиту интересов государства в процедуре банкротства ГП "РЦСДФ".

Когда дело дошло практически до выселения документалистов, "согласованные меры" стали приниматься. Хотя до этого в Минкульт дважды обращались люди, готовые принять на себя все заботы, лишь бы сохранить уникальную киностудию. Первым был Юрий Лужков, написавший Михаилу Швыдкому письмо, в котором просил рассмотреть вопрос о переводе студии в муниципальное ведение. Ответ министра культуры сводился к тому, что у РЦСДФ новый директор, дела обязательно пойдут в гору.

Второе письмо пришло от фирм "Студия Классика" и "Аримекс", арендовавших у киностудии помещение. Бизнесмены писали, что готовы взять на себя долг кинематографистов. Но и добровольным меценатам было отказано - их поблагодарили, пообещав в случае необходимости к ним обратиться. Подобная реакция министерства вызывает у самих кинематографистов как минимум недоумение.

- Судьба студии, на которой работали знаменитые мастера кинематографа - Ромм, Пырьев, Герасимов, Кармен, Юткевич, - может решиться самым печальным образом, - посетовал режиссер, народный артист России Леонид Махнач. - Непонятно, почему министр игнорировал предложения мэра и бизнесменов помочь нам.

- Дело в том, что эти письма поступили в тот момент, когда финансовая помощь была уже бесполезна, - объяснила "Известиям" позицию ведомства заместитель министра культуры Екатерина Чуковская. - Увы, сейчас погашение долга мало что решает. Мы надеялись, что у нас получится оспорить договор по его оплате. Но, к сожалению, сделать этого не удалось. Что касается продажи здания, то у меня есть все основания подозревать временного управляющего и кредитора в сговоре. К директору Мелик-Авакяну никаких претензий нет. Я считаю, что если бы не начавшаяся процедура банкротства, он мог бы сделать для студии много полезного.

Теперь Министерство культуры пытается с помощью прокуратуры и суда вернуть здание. Вот еще одна цитата из письма Александра Голутвы в столичную прокуратуру:

"Единственной возможностью вернуть федеральную собственность и сохранить производственные помещения за ГП "РЦСДФ" является обращение в Арбитражный суд города Москвы с иском о признании договора купли-продажи недействительным по одному из оснований, предусмотренных ст.179 Гражданского кодекса Российской Федерации".

По словам Екатерины Чуковской, пока что арбитражные суды принимают решения не в пользу Минкульта. А чиновникам и самим кинематографистам остается надеяться лишь на то, что Высший арбитражный суд выступит на стороне государства.

Так жить нельзя, или Таджик ниндзя

Для таких продвинутых режиссеров, как Александр Сокуров, никогда не было разницы между документальным, оно же "неигровое" кино ("вид киноиск-ва, материалом к-рого являются съемки подлинных событий". - Словарь "Кино". М., 1986), и так называемым игровым. Кино - оно едино. Имя классика документалистики Роберта Флаэрти (знаменитый "Нанук с Севера") стоит для Сокурова в одном ряду с именами Эйзенштейна, Брессона и Тарковского. В самом деле: многие из тех, кто реально развивал язык экрана, работали именно в документальных жанрах - тот же Флаэрти, Ивенс, Вертов, Медведкин. Киносообщество в целом вроде бы относилось к документалистам так же уважительно: им тоже вручали и вручают "оскары", "ники", а теперь и "золотые орлы". Тем не менее последние лет тридцать, после того как кинематограф окончательно оголливудился и стал прибыльной индустрией, документалистика обитала в резервации. В последние год-два общемировая ситуация резко меняется. В 2002-м неигровой фильм - на общих равных правах - включают в конкурсную программу Каннского фестиваля и даже дают ему приз (это был ныне славный "Боулинг для Колумбайна" Майкла Мура о любви американцев к огнестрельному оружию - ставший знаменитым еще и после антибушевской речи Мура на последней "оскаровской" церемонии). Примеру Канна последовали другие фестивали.

Документальное кино стало пользоваться успехом и у публики. "Боулинг" собрал только в Америке невероятную для такой картины сумму - более $21 млн. А на только что завершившемся фесте в Торонто (где раньше других почуяли тенденцию и еще в середине 90-х завели особую документальную программу Real to Real) второе место в списке зрительских симпатий занял фильм "Живите дольше" о йога-активности, борьбе за природные продукты и свободу выращивания конопли, которую ведет актер Вуди Харрельсон (интервью с ним см. в "Известиях" от 15 сентября). Нужно, впрочем, заметить, что современная западная публика ищет в неигровом кино не арт-изыски, а важную информацию и публицистику. Зрители стали интересоваться политикой и геополитикой, чему причиной и идеология политкорректности, и эпидемии, и войны последних лет, и атаки террористов. У нас атак не меньше, но ситуация с документалистикой совсем иная, хотя формально и неплохая. В стране много документалистов с именем. Проводится несколько фестивалей неигрового кино, в том числе питерский "Послание к человеку" и екатеринбургский "Россия". Государство израсходовало в 2002 году на создание неигровых картин 193,8 млн рублей (почти в два раза больше, чем в 2001-м), госрегистрацию прошли 55 документальных кинофильмов, 233 документальных видеофильма, 1 научпопкинолента, 70 таких же видеолент и 96 выпусков кинопериодики (334 фильма, включая периодику, были созданы при господдержке). Тем не менее после короткого общественного успеха в годы перестроечных разоблачений под лозунгом "Так жить нельзя" (переделанным в 90-е ироничными критиками в "Таджик ниндзя") документальное кино оказалось закупоренным не просто в резервации, а в глубочайшей. Никаких прокатных шансов. Газеты о нем не пишут, поскольку рецензенты сориентированы на интересы новой молодой аудитории. У него - что удивительнее - почти нет выхода на телевидение, хотя тележурналисты все чаще именуют "документальными фильмами" собственные репортажи и расследования. Документальное кино остается у нас предельно убыточным, живущим на госдотации и подаяние.

Юрий ВЕНЕЦИАНОВ