Решение Мосгорсуда оставить Платона Лебедева за решеткой развеяло последние надежды на скорейшее разрешение
конфликта между силовиками и ЮКОСом. Откуда, впрочем, такие надежды черпали наши оптимисты - не понятно. Как и во всех предыдущих акциях по равноудалению (а, вернее, просто по удалению) олигархов, в кампании против ЮКОСа власть действует своим традиционным, террористическим, по сути, методом - берет заложников. Надеяться на то, что Мосгорсуд, который известен своим конформизмом и
не далее, как неделю назад оставил сидеть в тюрьме аж троих политзаключенных за один день, пойдет в этом сверхполитическом деле против Генпрокуратуры, - было по меньшей мере смешно. Теперь Лебедев будет сидеть до 3 сентября - как минимум. Впрочем, продлить срок заключения в СИЗО тоже ничего не стоит - его предшественники сидели и дольше: Антон Титов, коммерческий директор «Медиа-Моста», отсидел год, а бывший гендиректор «Аэрофлота» Николай Глушков сидит до сих пор. Как известно, солдат спит - служба идет: Лебедев сидит, а котировки акций российских компаний все падают и падают.
Впрочем, про
экономическую,
политическую и даже
идеологическую сторону наезда на ЮКОС мы уже писали. Теперь стоит разобраться и в юридической составляющей центрального сюжета всей этой кампании - в уголовном деле председателя совета директоров МФО «Менатеп», а по совместительству и второго по величине акционера ЮКОСа Платона Лебедева.
ОАО «Апатит», выпускающее сырье для производства минеральных удобрений, было в 1994 году в ходе инвестиционного конкурса приватизировано АОЗТ «Волна». Стоимость купленного пакета акций (20%) составила приблизительно 415,8 млн. недономинированных рублей (около $1 млн.), а одним из условий продажи являлось инвестирование в «Апатит» $280 млн. в течение года. Стоимость пакета была оплачена. А дальше - сложная и долгая история. Часть обещанной в качестве инвестиций суммы «Волна» действительно выплатила, самые же абсурдные требования - такие, как постройка пивоварни где-то за Полярным кругом ценой в несколько миллионов долларов или строительство жилья для сотрудников какого-то крымского санатория - новые акционеры выполнять отказались. Так же, как и перечислить $80 млн. на счет предприятия без объяснения целевого назначения этой части инвестиций. На этом-то основании в октябре 1994 года Фонд имущества Мурманской области, проводивший инвестиционный конкурс, подал на «Волну» в суд, требуя признать сделку недействительной. Дело продолжалось вплоть до 1996 года - суд признал правоту за «Волной». Однако в 1998 году, когда в «Апатит» уже было инвестировано порядка 100$ млн., Фонд имущества Мурманской области снова обратился в суд, требуя вернуть акции в государственную собственность. Однако «Волна» к этому времени уже не была владельцем акций, что не помешало суду признать ее проигравшей. Процесс списания не принадлежащих уже «Волне» акций прекратили лишь в октябре 1999 года, признав его бессмысленность. Попытка забрать акции уже у третьих лиц была тогда же пресечена
Московским арбитражным судом. Теперь в спор включился уже Российский фонд федерального имущества и в судебном порядке принудил «Волну» выплатить компенсацию стоимости 20% акций «Апатита». Что и было сделано после подписания мирового соглашения между «Волной» и РФФИ - стоимость акций была рассчитана независимым оценщиком, и «Волна» перечислила в федеральный бюджет $15,13 млн. Завершающим аккордом в этом деле стало письмо генпрокурора Владимира Устинова, отправленное в апреле этого года президенту Путину. Именно по его просьбе Генпрокуратура искала в мировом соглашении возможные ущемления интересов государства. И не нашла!
Теперь возникает вопрос о «понятиях» и «диктатуре закона». С одной стороны, по заверениям президента, у нас в стране именно что «диктатура». С другой же стороны, вся страна живет по понятиям, и власть в том числе: по личному же заверению Путина, после 2000 года результаты приватизации больше не пересматриваются. Однако времена меняются, а нравы - нет: на результаты приватизация АО «Апатит» решили посмотреть снова, уже в пятый раз. При этом ЮКОС в этом деле чист и по закону, и по понятиям: первый суд «Волна» выиграла, второй - проиграла, но уже не владела акциями, и заплатила компенсацию, в 15 раз превышающую первоначальную стоимость этих акций. Лебедев же, по уверениям пресс-службы «Менатепа», вообще никогда не занимал никаких должностей ни в «Апатите», ни в «Волне». Таким образом, в этом деле он может фигурировать лишь как третье лицо, сбоку-припеку. А именно в претензиях к третьим лицам было отказано Арбитражным судом в один из предыдущих «пересмотров».
Тем не менее прокуратура сочла нужным еще один «пересмотр» все же устроить и Лебедева к этому делу привлечь - уже в уголовном, а не гражданском порядке. Тут-то и начинается самое интересное: прокуратура требует не возврата акций или выплаты уже выплаченной однажды компенсации, а вообще неизвестно чего. Лебедев обвиняется в хищении тех самых 20% акций, которые покупал не он и стоимость которых государству уже компенсирована. Информации очень мало - прокуратура отказывается обосновывать свои претензии к Лебедеву, лишь обвиняя его в хищении на сумму в $280 млн., которые якобы составляют «недовыплаченные» инвестиции. Между тем к 2003 году в «Апатит» уже было инвестировано более $300 млн.
Впрочем, это все уже гадание на кофейной гуще - прокуратура молчит как рыба, взяв аналогичное обещание и с адвокатов Лебедева: мол, коммерческая тайна. Поэтому, кроме вышеперечисленного, о сути претензий прокуратуры к Лебедеву ничего сказать нельзя. Зато многое можно сказать по процессуальным нарушениям, которые совершает Генпрокуратура в ходе последнего «пересмотра». И тут возникает вопрос: кто все-таки нарушает закон? Самая чистая нефтяная компания России, которая давно сделала ставку на закон и отвергает понятия, или ведомство, которое не брезгует и пытками?
Мы попросили независимых экспертов, не имеющих никакого отношения к данному делу, прокомментировать нормы
УПК, примененные Генпрокуратурой. Начнем по порядку. Басманный суд, по ходатайству Генпрокуратуры, выбрал Лебедеву в качестве меры пресечения содержание под стражей. «Задержание Лебедева по экономическому делу, конечно же, не обосновано. Скажем, в Англии задержание по экономическим делам вообще практически не допустимо. В нашем же
УПК сказано, что мера пресечения в виде задержания может быть применена, только если подозреваемый может скрыться, продолжать преступную деятельность или повлиять на ход следствия. В случае Лебедева было бы рационально выбрать залог», - считает Ксения Костромина, сотрудник Центра международной защиты. Прокуратура, конечно же, пытается следовать букве закона: ее пресс-секретарь Наталья Вешнякова как раз и заявили, что задерживать по экономическим делам крайне нежелательно, но Лебедев мог скрыться - у него был… загранпаспорт. «Но загранпаспорт не является доказательством того, что человек хочет скрыться. Он есть у многих. Должны быть реальные доказательства - скажем, билет, или свидетельские показания», - говорит Мара Полякова, директор Независимого экспертно-правового совета. «Наши суды почти никогда не приводят обоснований при выборе меры пресечения. Есть решение Европейского суда по делу Калашникова, в котором так прямо и написано, что не было приведено достаточных обоснований для его задержания», - отметила Костромина. Добавлю, что по решению Европейского суда России пришлось выплатить Калашникову компенсацию, и не только за незаконный арест, но также и за применение пыток.
Другим обоснованием задержания Лебедева стала его якобы неявка на допросы. Напомню, что Лебедев был задержан прямо в больнице и находился (а возможно, и находится) в достаточно тяжелом состоянии. «В случае неявки на допрос может быть применен привод, и сама по себе неявка не может быть показателем для задержания», - говорит Сергей Пашин, бывший судья, а ныне профессор Московского института экономики, политики и права. «Если у Лебедева была уважительная причина, то он мог не являться на допрос», - добавляет и Полякова. Прокуратура, видимо,
УПК читает как-то иначе. Впрочем, и факт болезни в прокуратуре признавать не хотят - будто не из больницы его забирали. «Если человек тяжело болен, то следствие вообще должно быть приостановлено», - говорит Пашин. Следствие не остановили, Лебедева задержали. По данным пресс-службы ЮКОСа, до сих пор не было произведено и медицинское освидетельствование Лебедева - адвокатам лишь выдали справку о «нормальном» состоянии здоровья подследственного за подписью следователя(!). «Естественно, после задержания Лебедев должен был быть освидетельствован в тюремной больнице. А адвокаты вообще обязаны быть допущены к нему в любое время», - подчеркивает Пашин.
Помимо рассмотренных процессуальных нарушений в деле Лебедева и ЮКОСа, в целом их еще много. Та же история с адвокатами, которых к Лебедеву долго не допускали, а потом вынесли решение суда по продлению его задержания в их отсутствие. Или вчерашнее судебное слушание, которое по ходатайству прокуратуры было сделано закрытым - опять-таки, под предлогом коммерческой тайны. «Если коммерческая тайна касается Лебедева, то этот вопрос должны были решать его адвокаты. Значит, тайна касалась государства», - считает Полякова. Какую такую тайну здесь блюдет государство - не понятно. Историю приватизации «Апатита» знают уже все. Впрочем, это цветочки - суды у нас теперь почти все закрытые.
С не меньшим количеством нарушений проводились скандальные обыски - сотрудники компании утверждают, что осуществляли их без должного предъявления ордера, в компании, не имеющей отношения к «Апатиту», с понятыми, принимавшими участие в обыске и отлучавшимися с места его проведения. «Если обыски проводятся с нарушением закона, то доказательства, добытые с их помощью, не могут быть положены в основу приговора», - утверждает Костромина. Так что если бы приговор выносился судом беспристрастным - проиграть это дело ЮКОС просто не мог бы. Но, учитывая странное равновесие наших властей между диктатурой непонятно чего и «понятиями», на подобный суд бессмысленно даже рассчитывать - приговор, видимо, уже вынесен.
