Нейтральных мнений о законе почти нет: одни предрекали (и сейчас предрекают) в связи с его принятием скорый экономический кризис, другие обещали (и продолжают обещать) - чистоту и порядок в нестройных рядах хозяйствующих субъектов, общественных организаций и всех остальных, подпадающих под действие закона. Каков бы ни был разброс мнений, Госдума приняла сегодня этот закон в третьем чтении с учетом всех президентских замечаний. Предположения о том то, что депутаты не ограничатся внесением президентских поправок, а воспользуются «счастливой возможностью исправить погрешности закона», в сегодняшней ситуации оказались нереальны. Вряд ли захочет это сделать и Совет Федерации, куда отправится закон в ближайшее время.

Тот факт, что закон неровен и содержит массу противоречий, не оспаривает никто, разница лишь в оценке степени их тяжести и последствий. Основные противоречия, на присутствие которых в законе никак не повлияли президентские замечания, на наш взгляд, касаются следующих вопросов: 1) процедуры инициирования банкротства (противоречие между интересами кредиторов в рамках исполнительного производства и в рамках процедуры банкротства); 2) роли государства (противоречие между разной природой долговых обязательств перед государством и перед другими кредиторами); 3) СРО - саморегулируемых организаций арбитражных управляющих (противоречие между обеспечением независимости и самостоятельности управляющих и необходимостью их вхождения в ту или иную СРО); и наконец, последнее противоречие закона о банкротстве касается его несогласованности с законодательством вообще.

Попробуем пояснить кратко значение и приблизительные последствия каждого из этих противоречий. Противоречие первое: между интересами кредиторов в рамках исполнительного производства и в рамках процедуры банкротства Согласно закону кредитор, прежде чем подать заявление о банкротстве, обязан сначала истребовать свой долг в порядке обычного судопроизводства, получить по решению суда исполнительный лист и попытаться взыскать долг. Если исполнительное производство окажется невозможным (денег нет на счетах, отсутствует ликвидное имущество и пр.), кредитор имеет право обратиться в суд с заявлением о банкротстве. Спрашивается зачем? Если тебе удалось взыскать долг, удовольствие инициировать дело о банкротстве оставляют другим кредиторам, а если взыскивать нечего - тем более ни к чему головная боль с банкротством. Судебный пристав стоит на страже интересов отдельного кредитора, так как исполнительные листы исполняются в хронологическом порядке, по мере поступления. По мнению депутата Григория Томчина, «банкротство, как процедура – это защита от исполнительного производства, то есть защита от немедленной распродажи, и это прежде всего, мораторий на исполнение долга. Если мы вводим вначале требование долга, процедура банкротства становится бессмысленной». Кроме того, должник может затянуть судебный процесс на неопределенное время (ходатайства об отложении, невозможность явки в судебное заседание по уважительной причине, обжалование всех судебных актов и т.д.). Должник может сколь угодно долго не платить кредиторам, не переходить к процедуре банкротства и за это время вывести все свои активы хоть на Луну. Еще один, немаловажный момент отметил в своем интервью председатель банкротного состава Арбитражного суда г.Москвы Геннадий Васильев, указав на неравные возможности крупного кредитора, имеющего мощную юридическую службу и квалифицированных юристов, и мелкого кредитора, зачастую не владеющего необходимыми знаниями для полноценного участия в арбитражном процессе (а он, напомним, носит состязательный характер). Да и на стадии исполнительного производства для крупного кредитора официальная оплата издержек, возникающих в работе судебного пристава, гораздо легче, чем для мелкого кредитора. Таким образом, здесь целый клубок противоречий. Однако введение этой нормы не злой умысел, а попытка законодателя избавиться от той «легкости необыкновенной», с которой можно было возбудить дело о банкротстве по закону 1998 года. На сегодняшний день это противоречие пока неразрешимо.

Противоречие второе: противоречие между разной природой долговых обязательств должника перед государством и перед другими кредиторами. Природа долговых обязательств должника перед государством, а это в основном налоговые обязательства, носит публично-правовой характер, тогда как долги пред другими кредиторами имеют частно-правовой характер. Между тем, по новому закону требования по налогам и другим обязательным платежам в бюджет перестали быть приоритетными, переместившись в ту же очередь, что и требования конкурсных кредиторов. Разная правовая природа долговых обязательств создает серьезные препятствия при заключении мировых соглашений. Как быть с неизбежными при этом рассрочками, отсрочками, скидками с долга и т.д.? И как эти операции возможно проделать с государственным долгом? В свое время Конституционный суд достаточно четко высказался по поводу недоимщиков: тот, кто не платит налоги, незаконно удерживает госсобственность. Конечно, налоговые органы являются участниками процедуры банкротства, однако при отсутствии права распоряжаться госсобственностью их участие в заключении мирового соглашения становится проблематичным. Государство, будучи заинтересованным в создании благоприятных экономических условий для деятельности предприятий, в обязательном порядке должно задать параметры реструктуризации долговых обязательств перед ним в Бюджетном и Налоговом кодексах.

Третье противоречие связано с деятельностью СРО - саморегулируемых организаций арбитражных управляющих. По новому закону арбитражные управляющие будут объединяться в саморегулируемые организации, которые несут определенную ответственность за качество их работы, оказывают различные услуги, связанные с их деятельностью, в частности услуги по страхованию. Как отмечалось выше, здесь возникают серьезные проблемы с обеспечением независимости деятельности арбитражных управляющих. Все, что зафиксировано в законе, выглядит довольно аморфно. Так, например, неясно, кто будет регулировать деятельность самих СРО? Какими критериями они будут руководствоваться при отборе кандидатур арбитражных управляющих? Из каких средств они будут финансировать свою деятельность? Как и в каком размере будут производиться отчисления в фонд СРО? В законе не установлены нормы, предусматривающие санкции за возможные злоупотребления со стороны СРО. Между тем, очевидно, что средства для своего существования СРО будут получать от арбитражных управляющих, отчисления будут идти из конкурсной массы, причем вне очереди. Спрашивается, где гарантии, что отношение к управляющему, ежемесячно отчисляющему по 1000 долларов будет таким же, как и к управляющему, отчисляющему по 1000 рублей? А ведь СРО будут давать оценку арбитражным управляющим, потому что именно они могут поставить перед судом вопрос о замене арбитражного управляющего, о признании его работы неудовлетворительной. Фактически новый закон предоставляет саморегулируемым организациям карт-бланш для весьма разнообразной деятельности, не требуя за ее последствия особой ответственности.

Как идею, СРО поддерживают практически все. Часть экспертов, в том числе и председатель профильного комитета по собственности Виктор Плескачевский, приветствуют появление СРО, полагая, что таким образом мы приближаемся к цивилизованному рынку, к общемировым стандартам. Другие (в частности, депутат Госдумы, заместитель председателя комитета по собственности, Николай Арефьев), наоборот, считают, что мы спешим, запуская на наш рынок СРО, возлагаем на них неоправданные надежды, которые могут превратиться в банальные злоупотребления. Как пояснил один из судей, пожелавший остаться неназванным, «дело все в том, что эта замечательная вещь - СРО - может работать только в цивилизованном обществе, а пока наше государство еще на пути к таковому, арбитражными управляющими следовало бы заниматься Федеральной службе по финансовому оздоровлению (ФСФО), которая имеет определенный опыт по организации контроля за действиями арбитражных управляющих, по разработке методических рекомендаций, по определению критериев их работы». Свой пессимизм относительно больших упований на СРО судья проиллюстрировал ссылкой на работу гильдии антикризисных управляющих («вот вам прообраз этих саморегулируемых организаций!»). Эта организация была в свое время создана под эгидой ФСФО, ее поддержали судьи и сами управляющие. На первых порах работа велась вполне качественная, гильдия оказывала арбитражным управляющим все необходимые услуги. Однако через некоторое время начались поборы, давление, вымогательства, выкручивание рук и т.д. Общее мнение специалистов, с которыми приходилось обсуждать эту проблему: идея интересная, но с ней не стоит спешить. И, наконец, последнее противоречие, устранение которого потребует от законодателей огромной работы, касается приведения закона о банкротстве в соответствие с законодательством, а именно: Гражданским кодексом, Арбитражным процессуальным, Бюджетным, Налоговым кодексами, с рядом федеральных законов. Времени на такое согласование законодатели в закон не закладывают – новый закон вступит в силу через месяц после его подписания президентом. Федеральные судьи и адвокаты, специализирующиеся на ведении дел о банкротстве, в один голос утверждают, что рассмотрение такой категории споров станет практически невозможным. Это мнение «практиков», мнение же большинства «теоретиков», куда с определенной долей условности можно отнести законодателей, не склонно драматизировать ситуацию. По словам Плескачевского, такая работа начнется сразу после принятия закона и «это нормально, иначе закон будет дорабатываться вечно и никогда не будет принят». Депутатский корпус поддерживает и большинство чиновников – представителей Федеральной службы по делам о банкротстве во главе с ее руководителем Татьяной Трефиловой.

Как бы то ни было, все, кто серьезно занимался проблематикой банкротства, сходятся на том, что закон о банкротстве - это не чисто правовой закон. Он в известной мере отражает экономическую политику государства, и применение его будет иметь самые серьезные последствия. Р.S. Говорят, в правовом управлении президента готовилось очень жесткое заключение, полностью отвергающее подготовленный законопроект, однако на свет появился, иной «макияжный» вариант. Может быть, закон действительно, не так страшен, как его малюют?

Киселева Ольга

Темы:

• Госдума приняла закон о банкротстве